Андрей Колганов - Жернова истории 3

— Перед вами – первые русские алмазы, полученные из Колчимского россыпного месторождения в Вишерском районе на Урале. Учтите, что это еще не результаты промышленной добычи, а всего лишь то, что взято из проб, намытых за сезон геологической партией под руководством профессора Свердловского горного института Константина Константиновича Матвеева. И все же, отныне можно сказать, что Россия вошла в число алмазных держав!

Чудак! Он что, слова "советский", "СССР", "Красновишерский" из принципа не выговаривает? Но члены Политбюро, завороженные блеском алмазов, похоже, не обращают на эти оговорки никакого внимания. Несмотря на малое число участников заседания, шум поднялся отнюдь не малый.

— Судя по результатам первых проб, месторождение не очень богатое, но содержит камни отменного ювелирного качества, — пояснил Федоровский, что только подлило масла в огонь.

— Интересно, сколько валюты можно выручить за такие камушки? — поинтересовался Сергей Миронович Киров.

— Меньше, чем за бриллианты, но все равно немало, — отозвался Анастас Иванович Микоян, недавно сменивший покойного Красина на посту наркома внешней торговли. — Особенно, если мы выйдем на рынок самостоятельно, в обход Де Бирс.

Тут пришлось вмешаться мне:

— Анастас Иванович, действовать в обход Де Бирс – значит, ставить под угрозу наши внешнеторговые операции. Дело даже не в самом алмазном рынке, а в том, что Оппенгеймер тесно связан с банковскими домами Ротшильда и Моргана. Ссориться с ними – подорвать кредиты для наших закупок за рубежом. Мы гораздо больше выиграем, размещая алмазы через Оппенгеймера как залог для кредитования поставок оборудования и в обмен на алмазный инструмент для нашей промышленности.

Меня тут же поддержал Сталин:

— Боюсь, покойный Леонид Борисович просто не успел ввести вас в курс дела относительно наших договоренностей с Де Бирс. Без этого соглашения наш выход на алмазный рынок был бы сопряжен с очень большими издержками. Так что соглашение было единодушно санкционировано Политбюро, учтите это.

Большего, ни я, ни Сталин говорить не стали. Думаю, не все присутствующие должны быть оповещены о деталях этого соглашения, которое было заключено Красиным в 1923 году, для упорядочения вывоза за рубеж конфискованных бриллиантовых украшений. Бриллианты шли через аппарат АРКОСа в Лондоне. И даже Осецкий, как тогдашний руководитель АРКОСА, не был посвящен во все детали, хотя о самом факте соглашения догадывался. Именно это соглашение позволило нам совершать крупные сделки в США, несмотря на отсутствие дипломатических отношений, и явные указания Правительства США не кредитовать торговлю с Советами. Тем не менее, связанные с Морганами торговые и банкирские дома, хотя долгосрочные кредиты давать все же не решались, но в отношении коммерческого кредита правительственное указание обходили. Кто внаглую, кто через свои канадские или европейские филиалы. Уж больно хороший залог могла предоставить советская сторона!

Кстати, для меня побочным результатом соглашения с Де Бирс стала возможность благополучно выпутаться из грозящего большими неприятностями конфликта с Ягодой. При прочих равных условиях мне бы с ним не тягаться, но он неосмотрительно отпустил вожжи, когда ему доверили крайне деликатную миссию – реализовать партию бриллиантов в обход Де Бирс для формирования секретных фондов ОГПУ. Его протеже, Михаил Александрович Лурье, не зная специфики бриллиантового рынка, действовал крайне грубо (из личной корысти связавшись с весьма темными дельцами), и вляпался в слишком уж явное нарушение достигнутого соглашения. К счастью, его попытка реализации бриллиантов в Германии сорвалась и перед Де Бирс как-то оправдались. Но наверху именно этот промах Ягоде и не простили.

Однако, я отвлекся. Сюрпризы для Политбюро на алмазах не закончились. Мушкетов торжественно сообщает об открытии богатейших россыпей золота в бассейне Алдана, и первые данные о золотоносности бассейна Колымы. Золотые прииски обещают валютную выручку куда больше, чем небольшие партии алмазов, пусть и очень качественных, и внимание Политбюро тут же переключается на золотодобычу. Мушкетов не упускает случая закинуть удочку насчет развития геологоразведочных работ – и получает полную поддержку. А я вылезаю с предложением насчет расширения льгот старателям, чтобы золото не утекало контрабандой за рубеж. На хорошем фоне недавней резолюции Пленума ЦК о взаимодействии с частным капиталом, удалось продавить, наконец, многострадальное решение о льготах старателям и артелям в золото-платиновой промышленности, как и выбить валютную квоту на закупку нескольких драг и обогатительного оборудования в США.

Предложение объединить всю золотодобывающую промышленность в рамках Всесоюзного акционерного общества Союззолото, чтобы не ломать сложившиеся тресты, но объединить руководство ими, тоже было воспринято благожелательно. Однако тут немедленное решение принято не было, даже в принципе, — слишком уж много ведомственных интересов переплеталось в этом вопросе.

Итак, поискам алмазов дана "зеленая улица", насколько это вообще возможно. Про Якутию пока молчим – как и ожидалось, в тамошних краях экспедиция 1926 года мало что дала. Но цену за это "мало что" пришлось заплатить жестокую…

Сергей Владимирович Обручев уже вернулся из Индигирской экспедиции и теперь застрял в Якутске, ожидая возвращения геологических партий из бассейна Вилюя. А пока он занимался обработкой полученных материалов о золотоносности Индигирки и Колымы. Геологическая съемка местности позволяла сделать вывод, что горные формации, проходящие по среднему течению этих рек, составляют единый хребет, который он хотел предложить назвать именем Черского.

К концу сентября возвратилась партия, работавшая на Малой Ботуобии. Однако даже принесенные ею первые обнадеживающие результаты – находки пиропов и кимберлита – не радовали Сергея Владимировича. Тайга тоже взяла свои жертвы – два человека из партии бесследно сгинули в лесу. Как, почему – наверное, уже никогда не узнать.

Да тут и еще напасть: на землю уже дней десять, как лег снег, а партия, работавшая на реке Далдын, так и не вернулась. В голову то и дело лезли мрачные мысли, и как Обручев не пытался их отгонять, они возвращались снова и снова.

Прошло еще две тягостных недели, и начальник экспедиции уже заговорил о посылке команды спасателей, как с одного из якутских зимовий близ Вилюя доставили весточку – к ним из тайги вышел человек. Обручев развил бешенную энергию и вскоре, взяв с собой якута-проводника, в те места двинулся санный поезд.

Когда местные якуты подвели Сергея Владимировича к занесенному снегом холмику с деревянным крестом, водруженным неподалеку от трех домиков зимовья, он стащил с головы шапку, безуспешно пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы.