Варди Соларстейн - Финская руна

И тут потоки света, как карающее благословение, осветили поле битвы. Паладин добра закрыл руками лицо от резавшего глаза яростного потока злых фотонов, как осы жалящих прямо в сетчатку.

— Что здесь происходит!? — раздался донельзя негодующий и удивленный голос Лены. Слава отнял руки от лица и с изумлением принялся разглядывать девушку. Та оказалась одета только в незастегнутые сапожки, в которых она обычно ходила на работу, а в руках обнаженная красавица держала шашку. Вид был у подруги донельзя опасный и сексуальный.

Все же Слава, уже почти трезвый и без душа, потихоньку пришел в себя. Так как пока дар речи к нему еще не вернулся, попытался невербально объясниться, и ткнул рукой в сторону взломанной крышки гроба, которая перегораживала вход в склеп. Он с недоумением увидел обычный дверной косяк, выломанную дверь и за ее обломками внутреннее убранство какой-то жилой комнаты. Фурнитура на лицевой панели и игра теней, ввела в заблуждение горе-экзорциста, который принял всю эту конструкцию за вход в склеп, закрывающийся крышкой гроба. Слава нервно оглянулся — весь межкомнатный коридор был завален щепками, кусками фанеры, осколками битого стекла и раскиданными бутылочками и флакончиками, из явно женского обихода. У стены валялся поваленный шкафчик с зеркалом, вместо последнего зияла в фанерной подложке дыра величиной с кулак. Грохот адских барабанов превратился в гулкий звон сквозных труб отопления, по которым кто-то стучал чем-то железным.

Все еще не веря своим глазам, пытаясь сделать переоценку происходящего, Слава принялся сбивчиво объяснять, вплотную подошедшей хозяйке квартиры.

— Я в туалет пошел. А тут ведьма! Затем еще две. Из зеркала! Как прыгнет! Свечой в глаза тыкает. Другой когтистой лапой в лицо бьет. Я давай отбиваться! И орет — «Пошел вон! глаза выпью!»…

— Ведьма?! — Лена естественно не поверила, но учиненный разгром носил системные следы ожесточенного скоротечного сражения. Она пораженно уставилась на кусок стекла, воткнутого в дверь, и, по-видимому пробившего ее насквозь, с которого свисало окровавленное полотенце. Из комнаты доносился тихий вой.

— О, Боже! — с надрывом воскликнула Лена. — Оля!!!

Оттолкнув Славу, она, отшвырнув ногой мешающие войти остатки двери, без предварительной разведки, рванулась в комнату. Раздался женский испуганный вскрик, затем звонкий удар, и Слава еле успел подхватить бездыханное тело, упавшее безвольным кулем обратно в проем, прямо ему на руки. Викторов, решил временно прекратить бой с очеловечивающейся на глазах нечистью, и первым делом эвакуировать с поля боя женщин и раненых. Не теряя времени, ухватив поудобнее легкое тело бесчувственной профсоюзницы, он понес его обратно в комнату, где еще четверть часа назад счастливо предавался с ним разврату. Не обращая внимания на впивающееся в голые ступни осколки стекла, Слава оттащил Лену на весу до огромной кровати с балдахином и бережно положил. Девушка открыла глаза, удивленно посмотрела на встревоженного Викторова и неожиданно прошептала — «Юрочка! Мой рыцарь!». Затем хронодиверсант почувствовал, как к нему исступленно и горячо прижалось женское тело. Горячие поцелуи ожгли губы, щеки и шею.

— Лена! Лена! Прости меня! Я не хотела! — сзади по коридору приближался чей-то причитающий голос. Слава с трудом оторвался от приятного процесса и сделал попытку посмотреть через плечо на источник кающихся извинений. Но не тут то было — Лена неожиданно сильно и цепко притянула его к себе и выгнулась со стоном как кошка. Не в силах противостоять такой страсти, Викторов прекратил всякие телодвижения, забыв даже дышать. Затылок свербило чье-то присутствие.

— Ой, Лена! Тебе было не больно?! — задали прямо из-за спины Славы неожиданный вопрос. Активистка разжала объятия и попаданец, как высосанная до суха слива, перевалился на бок. Над ними с погасшей свечкой нависла невысокого роста, плотного телосложения, темноволосая девица, наверное, помладше и Лены и Славы, примерно двадцати двух, двадцати трех лет.

Тут профсоюзница, нисколько не стесняясь своего оголенного тела со стоном схватилась за голову. А там, похоже, сейчас назревала огромная шишка.

Потом уже они узнали, что метким снарядом выступил канадский будильник, который оказался под рукой у перепуганной «ведьмы». Легкий корпус его от удара треснул и внутренности превратились в груду переломанных железок и вывихнутых пружин. Слава еще подумал, что будь на его месте тот самый неубиваемый неподъемный механизм, отечественного производства, который будил его в рабочей общаге — в квартире лежал бы труп.

— Холодным нужно чем-то приложить! — авторитетно заявил Викторов к контуженной любовнице и перепуганной «ведьме». — Есть замороженное мясо?

— Пойдемте! — «ведьма» схватилась за рукав Славы. — Какое надо мясо?! Я не знаю! А холодильник у нас здесь есть!

На кухне хронопопаданец озадаченно встал пред коробом первого отечественного компрессионного холодильника ХТЗ-120, выпуск которого был налажен аккурат в текущем, тридцать девятом году. Он даже не смог его открыть, пришлось просить «ведьму» — так как толи в ручку был встроен запирающий замок, толи он вообще запирался как люк в отсек подводной лодки, на кремальеру.

Пока суть да дело, Викторов не прекращая экстренного лечения пострадавшей, сводившемуся к присмотру за замотанным в вощеную бумагу куском мороженного мяса и нежным успокаивающим поглаживаниям по разным местам, решил узнать, с кем он так отчаянно сражался. Кто это вообще? Эта «баба-яга» на прислугу не тянет никак. Вроде квартира не коммунальная. Родственница? Судя по наглому изначально поведению — очень похоже.

— Вы Ольга, правильно? И вы здесь… живете?

Тут Лена решила вмешаться из-под вощеной обертки донесся ее слабый голос, не потерявший все же энергии.

— Она моя подруга. Тоже приехала с Севера. Ей негде было жить, а у меня тут пять комнат пустуют. Потом, когда ордер на жилье выбила, мы решили не расставаться — вместе жить веселее.

Слава по новому взглянул на Лену. Если она не приютила эту Олю в качестве бесплатной прислуги, или еще по каким личным корыстным причинам — это переворачивало его представления об этой девушке. И если все это правда — то она действительно не любовница какого-то высокопоставленного номенклатурного деятеля, сидящая «на квартире», а его дочь.

— Я хочу извиниться за разгром, но твоя подруга первой накинулась на меня в коридоре. Я бы хотел все же знать причину! — С этими словами Ярослав демонстративно принялся обрабатывать малахитом зеленки свои собственные царапины и порезы. Следовало немедленно наносить упреждающий удар, пока «ведьма» еще готова каяться и признавать свою вину. С женщинами всегда так — промямлишь, проявишь благородство, и через час уже ты будешь во всем виноват. Викторов сознательно пошел на обострение, так как замалчивать подобное поведение себе дороже. В следующий раз не когтями пугать будет, а сразу колоть маникюрными ножницами, или еще что похуже.