Юрий Раджен - В тени монастыря (СИ)

Едва парень вошел внутрь, как жжение перестало терзать его тело. За дверьми Штаба Ярин обнаружил приемный зал, где в очереди стояли юноши - все, как один, с блестящими полировкой Кольцами Призыва на пальцах. Встав в конец, Ярин стал рассматривать висящие на стенах полотна боевой славы. Посмотреть было на что: картины занимали всю высоту стен, от пола до потолка, и были нарисованы столь красочно, исполнены такого пафоса, что больше походили на плакаты, чем на произведения искусства. Вот толпы облаченных в сталь людей карабкаются по высокой и белой, будто ледяной, стене, наверху которой их уже поджигают гиганты в грубых шкурах с огромными каменными дубинами. Взятие Ледов произошло в те времена, когда не было ни Императорской Гвардии, ни, собственно, Империи Братских Народов, но оставалось одним из величайших сражений прошлого, подаваемым как иллюстрация отваги и храбрости человеческого рода. На плакате Ярин не без удивления обратил внимание на синеватые, зеленоватые и серые тона кожи некоторых солдат, подчеркивающие братский, многонародный состав Имперской военной мощи. Даже скудных познаний Ярина в истории хватало, чтобы понять всю абсурдность этого плаката - но кому какое дело до истории?

Рядом со "Взятием Ледов" висели и другие, более современные батальные сцены. Полотно "Стояние на Щачинском Разломе", например, изображало гвардейцев, вставших лагерем на границе ущелья в окружении руин массивных домов - это была другая ключевая точка мировой истории, ознаменовавшая заключительный момент Великой Войны и воцарение относительного мира на Сегае. Именно относительного: следующая картина уже изображала оборону Орджаба, города к западу от Ладабагарских Гор, который, хоть и не лежал на территории Империи, был к ней весьма дружественным. Поэтому офицеры Империи взяли на себя руководство отрядами Орджаба для защиты от войск соседних Халаладжей. Среди атакующих виднелись стяги знати Альянса, которые, разумеется, и подговорили гоблинов напасть на своих мирных соседей. Следующее полотно как бы отвечало гномьим и эльфийским захватчикам: "Не выйдет!". На нем был запечатлен военный парад, ежегодно проходивший на главной площади Латальграда. Были здесь и образцовые роты солдат, вооруженные мечами или арбалетами, и гигантские требюшеты, и самоходные бронированные колесницы с установленными на ними баллистами - в общем, весь цвет имперских вооружений.

Это последнее полотно заставило Ярина задуматься. К здешней магии у него был явный талант, и даже того короткого времени, которое он учился у Орейлии, оказалось достаточно, чтобы сделать его на голову выше большинства здешних абитуриентов. Почему бы не зайти с другого входа? В конце концов, в Академию он не поступил, деньги заканчивались, и из ситуации нужно было искать выход. Орейлия рассказывала немало историй про боевых магов Владыческого войска, принесших свет волшебства в отдаленные уголки Сегая на мечах и арбалетных болтах - может быть, это и есть его призвание? Послужит рядовым, потом выбьется в механики, а там, глядишь, и до боевого чародея недалеко... Очередь двигалась неспешно, и у Ярина было достаточно времени для рассуждения в таком ключе, поэтому, когда парень подошел к двери дежурного, он уже вполне мысленно созрел для вступления в ряды Императорской Гвардии.

По ту сторону двери Ярина ожидал дежурный гвардеец Ишек в парадной форме, на лацкане которой болталось два маленьких серебряных меча - аж целый Лейтенант. Ишек очень гордился своей службой - ведь военная жизнь была опасна и трудна, это было делом настоящих мужчин, и за два десятка самоотверженного сидения на кресле в комнате приема новобранцев, лейтенант даже умудрился получить тяжелое боевое ранение в виде развившегося геморроя.

- Ну что, хочешь послужить? - спросил Ишек, без видимых усилий снимая кольцо с пальца Ярина. Не то что бы его в самом деле интересовал ответ - с чего бы ему, лейтенанту, интересоваться мнением сопляков, у которых к тому же все равно не было выбора? - но ведь нужно же было с чего-то начать разговор. Не говорить же соплякам "здравствуйте", в самом деле!

- Ну... почему бы и нет... - ответил Ярин.

Дежурный недоверчиво посмотрел на Ярина, но, убедившись, что тот не шутит, приосанился и торжественно сказал:

- Молодец! Побольше бы таких! Служить Отечеству - это твой священный долг, особенно сейчас, когда международная обстановка повсюду становится все напряженнее и напряженнее. Враг не дремлет! Ты станешь отличным Гвардейцем, сынок, просто отличным! Настоящим мужиком! Как тебя зовут, сколько тебе лет?

- Ярин, двадцать лет, - ответил Ярин, удивленный настолько теплым приемом.

- Хорошо, сейчас, поищем твои бумаги... - дежурный обернулся к стеллажу за его стеной, и начал перебирать свитки, лежавшие в секции "Я".

- А вы уверены, что у вас есть бумаги? Я только неделю как приехал в город, и...

- Не беспокойся, сынок, Империя знает все. Бумаги есть на каждого, сейчас... - Ишек продолжал поиски, которые очень скоро начали казаться Ярину бесперспективными. В могущество Империи верилось легко, а вот в точность и аккуратность - уже с трудом. Шло время, и в двери уже несколько раз появлялась недовольная рожа следующего за Ярином в очереди. В конце концов, Ишек сказал:

- Ладно, иди так. В конце концов, бумажка не главное, главное желание! Вот, возьми, - и гвардеец протянул Ярину пустой холщовый мешок.

- А это мне зачем?

- Увидишь, ладно, давай, не задерживай, - и жестом указал на вторую дверь, ведущую в недра Штаба.

Пройдя в приемный зал Штаба, Ярин удивленно заморгал. Изнутри здание совершенно не походил на хранилище оружия, секретов, или тем более государственной казны. Скорее, это можно было принять за публичный дом специфического свойства, или, возможно, баню... Но больше всего - мясной ряд на рынке с разложенными вперемешку на прилавках кусками свинины, баранины и говядины. Зал был набит голыми парнями. На лавках сидели поджарые смуглые гоблины, рыхлые тролли разных оттенков синего и зеленого, один или два вытянутых эльфа, коренастый гном... Некоторые из них заметно нервничали, другие откровенно скучали, а третьи - отходили от ночи традиционно бурных проводов в Императорскую Гвардию. Ярин разделся, сложив одежду в выданный мешок. Он прошел вглубь зала, отыскал свободное место и сел, погрузившись в мысли о становлении гвардейцем и мужиком.

Размышления эти были прерваны резким и болезненным толчком в бок. Повернувшись, Ярин увидел уже знакомую ему по поезду в Назимку рожу Лершика - опухшую, с красными глазами и слегка синюшными губами. Зрелище было неприятным само по себе, но сейчас оно было дополнено еще и отсутствием на гоблине одежды. Какой же странный все-таки у них цвет, - машинально подумал Ярин, - они словно... полиняли? Действительно, кожа Лершика была, пожалуй, даже светлее Яриновой, но сероватый отенок, словно оставшийся после многочисленных стирок, придавал ей нечистый вид. Хорошее настроение Ярина улетучилось.