Юрий Раджен - В тени монастыря (СИ)

Глава 5. Желание быть сказанным

Ярин приступил к работе через день, как и обещал мастеру Елсею: до этого ему пришлось явиться в Штаб, чтобы избавится от Кольца призыва. Поначалу парень думал выйти на работу сразу же - в конце концов, зачем ему целый день для того, чтобы просто передать гвардейцам бумагу о своем ученичестве? Ведь это простая формальность. Но, конечно, он был неправ. Дежурный лейтенант Ишек, растерявший при виде справки все благодушие, буркнул ему что-то о "заведенном порядке" и вновь выдал Ярину мешок. Порядок же заключался в том, что всех посетителей Штаба сначала раздевали догола и заглядывали им в задницу, и лишь после этого начинали разбираться, зачем, собственно, они в этот Штаб пришли. Так что Ярин освободился только под вечер, но зато вышел из Штаба свободным, без всякого кольца.

В цеху Ярин, как и велел мастер Елсей, медленно крутил огромное колесо, которое приводило в движение громадный, шумный, и весьма допотопный механизм, нарезающий резьбу на шурупы. Шефство над Ярином взял Тарепых - молодой тролль, проработавший на нарезке уже четыре года. Как и большинство троллей, Тарп, как он предпочитал себя называть, был высок, широкоплеч и силен, обладал круглым лицом, высоким лбом, широким носом и слегка оттопыренными крупными ушами. У Тарпа была типичная внешность горных троллей: в коже его не было оттенка синевы, характерной для его снежных собратьев, или зеленых тонов болотных троллей. Обычная человеческая кожа, разве что очень загорелая. Черты его были грубоваты и просты, но их оживляла широкая, искренняя улыбка и блестящие добродушием глаза. В целом, Тарп был весьма симпатичным, но, с точки зрения своих ровесниц-троллих, обладал существенным недостатком: он еще не успел обзавестись типичным для своего народа брюхом. Чем больше был живот, тем больше, с точки зрения троллей, было благосостояние и успешность его обладателя. В былые времена поправиться было непросто, и только клановые вожди и их семьи могли похвастаться объемными телесами. Нынче от троллей не требовалось никаких особых усилий для того, чтобы разжиреть, однако они не торопились отказываться от веками сформированных представлений о прекрасном.

Работа была несложной, и очень уже во второй день Ярин менял заготовки, настраивал резцы и толкал обод ровно с той скоростью, с которой было нужно, совершенно не задумываясь. Когда парень уже было решил, что освоился, к нему подошел Тарп, и, нахмурясь, произнес укоризненным голосом:

- Ты что это делаешь?

Ярин растерялся. Разве что-то не так? Перед ним лежали полсотни сделанных сегодня шурупов: парень проверял каждый из них, и они выглядели безупречно, но, видимо, он все-таки ошибся... Тарп, между тем, продолжал:

- Тебе сколько по плану установили? Тридцать штук. А ты сколько наделал?

- Э-э-э... Но ведь я, я могу работать лучше, - озадаченно забормотал Ярин, чувствуя себя сбитым с толку.

Тарп удивленно посмотрел на Ярина, вздохнул и покачал головой, будто бы разговаривая с несмышленышем:

- И зачем тебе это?

Действительно, зачем? Было не так-то просто ответить на этот вопрос. Ярин сам не заметил, когда именно привык трудиться на совесть. Орейлия всегда работала именно так - халтуря, ее семья не выжила бы в Железном Лесу - но ей никогда не приходилось прилагать особых усилий, чтобы научить тому же и Ярина. Это получалось как-то... само. Без особых усилий, причин и целей. Поэтому Ярину пришлось соображать на ходу:

- М-м-может, мастер мне зарплату поднимет?

- Нет, мастер тебе план поднимет. И мне заодно. Оно тебе надо? - и, не дожидаясь ответа Ярина, сказал, - вот и мне не надо. Тридцать два сдашь сегодня, а остальное - с завтрашней партией.

- А почему тридцать два, а не тридцать?

- Потому что хороший работник должен план перевыполнять, - подняв палец вверх, наставительно сказал Тарп, и, заметив, что Ярин снова открыл рот, быстро добавил:

- Но не слишком сильно!

- Тогда я приду завтра на работу попозже? - сказал Ярин, надеясь подольше поспать: рабочий день в Империи начинался с рассветом, и это очень сильно расстраивало любившего поваляться с утра подольше парня.

- С чего ты взял? - удивленно поднял брови Тарп.

- Так ведь работы меньше?

- Ну и что? Как-то ты все усложняешь. Рабочий должен проводить в цеху ровно восемь часов в день, производить три десятка шурупов, и получать две сотни золотых в месяц. Понятно?

Действительно, что ж тут не понятного? Однако Ярину пришлось немало потрудиться, чтобы перенять у своих коллег по цеху ту ленивую, слегка сонную неспешность, которая позволяла им весь день выглядеть занятыми, и при этом точно укладываться в план. В первые дни он постоянно одергивал себя, чтобы не увлекаться и не работать слишком быстро, периодически отрываясь от станка, чтобы выпить чаю, почитать газету, перекинуться парой слов с сослуживцами... Поначалу было трудно, но потом Ярин приспособился и практически ничем не отличался от других рабочих, так же искусно имитируя труд. В этом ему помогали книжки - пока остальные курили трубки или украдкой распивали самогон из тонких, приспособленных для ношения во внутреннем нагрудном кармане фляжек, Ярин, спрятавшись за своим верстаком, читал какую-нибудь книжку о волшебстве огня и пара. Ярин одалживал их у Калыты, одной из старух общежития. "Посмотри у меня на антресолях", - предложила она, когда он за чаем пожаловался, что не смог достать нужных учебников в магазине. Встав на табурет, открыв створки и сунувшись в царство пыли и ветхости, он так и опешил: у Калыты были собраны настоящие сокровища! Конечно, выбор был не тот, что у Орейлии, но для отставной счетоводки цеха это было очень внушительно. Оказалась, что эта коллекция была собрана ее мужем, чародеем-любителем, который собирал эту коллекцию в течение всей жизни - а после его смерти она вот уже как семь лет невостребованной пылилась на антресолях.

Это было очень кстати. Теперь, когда он снова придет в Академию, у него будут и знания - ведь он так много узнал всего за одну зиму, а теперь у него впереди был целый год! - и рабочий опыт, служивший дополнительным преимуществом. Он понимал, что снова столкнется с Феодимом, или с кем-то ему подобным, а значит, ему были необходимы все возможные преимущества. Ярин твердо намеревался поступать еще раз: грезы об Академии были ценны еще и потому, что собственно работа очень скоро начала его попросту бесить. Кем он был в этом цехе? Приложением к станку, несовершенной и малоэффективной заменой паровому двигателю, и каждый раз, когда Ярин касался обода машины, он чувствовал, будто маленькая частичка сознания и человечности покидает его. Не единожды уже он дивился тому, что эти станки, питающиеся силами людей, превращающие их в свои придатки, вообще еще использовались. Ведь эта конструкция, на которой он работал, была открыта вместе с самыми первыми магическими искусствами, триста лет назад!