Юрий Раджен - В тени монастыря (СИ)

До позднего обеда Ярин, вместе с Тарпом, копал картошку. Не так, совсем не так он представлял себе отпуск и отдых на даче. Конечно, в возделывании чужих и ненужных Ярину грядок был свой резон - его уже ждал с любовью накрытый деревенский стол, и яства следовало отрабатывать - и, наверное, работа на земле была и вправду неплохим отвлечением от умственного труда, но Ярин собирался все-таки развлекаться, а не отвлекаться.

Через три часа настало время обеда, и все расселись на свежем воздухе за грубым, слегка покосившимся столом, в котором Ярин без труда узнал продукцию цеха мастера Елсея. Парню стало интересно, был ли стол выкуплен со склада должным образом, или похищен и доставлен сюда никсами.

- Кого это ты к нам привез, такого худенького? - спросила Квета, мать Тарпа, обращаясь к сыну. Она была бледна, намного светлее своего мужа и сына, что выдавало в ней потомка снежных троллей. Илка, очевидно, уродилась светлой именно в нее, тогда как Тарп больше походил на отца. Так уж получалось на Сегае: дети в смешанных браках походили либо на мать, либо на отца, и почти никогда - на обоих сразу.

- Это новенький с работы, мой друг. Представляешь, за три месяца из рабочего в чародеи перевелся. Как пить дать, начальником станет!

- Начальником, - округлила глаза мать, округлив глаза и губы. Она со значением посмотрела на своего мужа, тихо сидевшего в углу, и, почему-то, на Илку, - кушай, кушай как следует, проголодался небось, колдовская-то работа, небось, самая трудная, - захлопотала Квета вокруг Ярина.

Ярин кушал. Того, что уже стояло перед ним на столе, хватило бы на двух яринов, но матушку было не остановить: она добавляла то немножко салатика, то картошечки, то огурчик...

- А знаешь, кто это сидит? - внезапно спросила Квета у Ярина, указав ложкой на Илку, - это невеста твоя будущая сидит!

- Мама! - воскликнула Илка, зардевшись.

- Не мамкай, - в полголоса резко отозвалась мать, - тебе же добра желаю, дурочка, - и, обратившись вновь к опешившему Ярину, продолжила уже елейным тоном:

- Своенравная она у меня, отец разбаловал, но ты справишься. Главное в строгости, в строгости ее держи, мы, женщины, любим твердую руку. А так-то девка видная, ты посмотри: и ростом вышла, и красива, и хозяйка хорошая, - по тому, как мать скосила глаза в сторону на последней фразе, было очевидно, что хозяйка из Илки не очень-то и хорошая, - готовит, стирает, убирает!

У Ярина возникло отчетливое ощущение, что ему продают особо ценный колдовской аппарат, что-то вроде помеси прачечного шкафа, печки и уборочной машины. Он попытался было запротестовать, но его рот был набит салатиком, картошечкой и огурчиками, предусмотрительно подложенными ему на тарелку. Поэтому у Кветы было предостаточно времени, чтобы подробно описать все достоинства Илки и причины того, что она просто создана для Ярина. Тарп согласно кивал, Илка сидела, вся красная, упершись взглядом в тарелку.

Наконец, Ярин дожевал:

- М-м-м, спасибо, вы очень добры, - толстое лицо матери расплылось в улыбке, и Ярин понял, что ловушка сейчас захлопнется, - но какой из меня зять? Я простой парень, у меня нет родителей, воспитывала меня тетка, - ложка в руках Кветы дрогнула, но продолжила свое движение к блюду с салатом, а то рот у парня был слишком свободным, вот он и разболтался, - не служил в Гвардии, работаю в цехе, - пытался нащупать Ярин хоть какую-то линию обороны, - живу в общежитии...

Взгляд матери потух.

- Ярин у нас скромняга, - непрошено пришел на помощь Тарп, - но он далеко пойдет! Ему сам святой отец Герсиний грамоту вручал, а где грамота, там, сама понимаешь, и все остальное приложится.

Мать пожевала губами в задумчивости:

- Ну не знаю, не знаю... Мне подумать надо. Сдается мне, милок, что тебе нужно немножечко вырасти над собой, чтобы стать моим зятем. Да и худосочный ты слишком, видать, захудаленький чародей, раз полувпроголодь живешь.

***

После обеда Ярин, Тарп и Илка, собрав в дорогу остатки обеда, отправились через лес к Орейлии. Они не прошли и версты, как Тарп внезапно заорал и повалился на землю, держась обеими руками за лодыжку. Ярин и Илка кинулись к нему, помогли подняться. Тарп осторожно коснулся левой ногой земли.

- Ой, больно! Подвернул, наверное, - запричитал он, и вновь опустился на тропинку, - придется вам без меня идти. До завтра ходить не смогу, факт.

Судя по тому, как громко жаловался Тарп и как осторожно он тер свою лодыжку, страдания его были ужасными, близкими к агонии. Однако в уголках его глаз затаилась хитринка, а на губы прямо-таки рвалась улыбка, подавляемая, очевидно, недюжинными усилиями воли. У троллей вообще всегда все на лице написано... Ярин вздохнул:

- Тарп, вставай, пойдем уже, - и потянул его за руку. Тарп издал полный страдания вопль, и Илка испуганно запричитала:

- Ох, какое несчастье! Ярин, ты грубиян, ему же больно! - Ярин изумленно уставился на нее, но она, не замечая этого, продолжала полным сочувствия голосом:

- Я сейчас же побегу в деревню! У мамочки наверняка найдется какое-нибудь снадобье для моего бедного братца, а папочка одолжит у соседа телегу, и мы вместе дотолкаем бедного Пыхчика...

Тарп вспыхнул и заскрипел зубами - очевидно, детское прозвище ему не нравилось, - и тут же резко выпрямился, встав на одну ногу:

- О, нет-нет, что ты, что ты, сестричка , - сверкнул он глазами на девочку, - тут же недалеко, я и сам доберусь! Я допрыгаю, вот так, видите? - Тарп сделал несколько прыжков, - ну, я пошел!

- Дурак, - глядя на резво прыгающего в сторону деревни Тарпа, сквозь зубы процедила Илка, - и матушка туда же. Вся семья только одного хочет, чтобы я замуж поскорее вышла. Извини за этот цирк. Меня все время сватают к кому попало. Ой, ну то есть ты не кто попало, я не это хотела сказать...

- Не объясняй, все хорошо.

- Ну просто ты... ну понимаешь, ты, как бы... староват для меня, - Ярин удивленно уставился на Илку, но потом кивнул. Ему было что-то около двадцати, возможно, чуть больше - он не помнил о себе даже этого! - но Илка, недавно справившая свое шестнадцатилетие, несомненно, считала, что ему уже пора собираться на кладбище. Девушка, между тем продолжала:

- Да и вообще, я не хочу замуж, у плиты торчать да детей нянчить. Я хочу чего-то большего, сочинять и рассказывать истории, играть музыку, или путешествовать... А лучше все вместе, знаешь, как странствующие барды?

- Илка, да все нормально, честно. Я и сам не хочу на тебе женится.

- Правда? - Илка вздохнула с облегчением, но потом нахмурила брови:

- А почему? Я некрасивая? Я тебе не нравлюсь?

- Ты очень красивая, - ответил парень, ничуть не покривив душой. Илка была, может быть, чуть полнее, чем нравилось Ярину, и в ней все еще оставалось немного подростковой неловкости, но ее лицо было симпатичным, добрым и милым, внушающим самую искреннюю симпатию. Когда-нибудь она будет настоящей красавицей .