Admin - Каюр (СИ)

Я быстренько перебрал память Павлова и Торопецкого насчет этой фамилии. Из всех Котляров, которых удалось быстро припомнить, наибольший интерес представлял один, Иван Тимофеевич, один из вивисекторв Силзавода. Он - здесь? И под своей фамилией? Вероятность такого оборота была ничтожна. Однако, как вскоре выяснилось, оказалось именно так.

- Кто-нибудь остановит этот падёж? - тихо спросила Сусанна, взглянув, между прочим, на Торопецкого.

Пока мы отвлекались на идентификатор, свалился еще один, в куцем мундирчике. Это говорило о том, что разблокировка корсетов продолжается. Рядом с этим лже-Гитлером вертелся Вадим. Он вытянулся в струнку и сделал зиг.

Внучек переместился к свежеупавшему и пнул его. Потом взял за воротник, перехватил подмышки и, кряхтя, поставил на ноги. Придержал его с полминуты, пока тот не обрел собственную координацию.

Двое, оба в полицейской форме, давно шевелившиеся рядышком на полу, встали на ноги без посторонней помощи. Шевельнулось предчувствие по поводу их.

В болтовню подвижных болванов ввинтился голос Моравского.

- Что они делают, Вазелин?

- Шевелятся. Эй, вы, если сейчас же не примените пульт, я так или иначе освобожусь и вас на кусочки порежу.

С него станется. С этим Савченко мне приходилось сталкиваться. Беспристрастный стрелок, чемпион по черной атлетике, извините за выкрутас. Он меня однажды убил.

- Кого засунули в эти болванки? - продолжал допытываться Моравский. - Что у тебя видно, Котляр?

- Может, не всё у них зафиксировалось, - сказал пискляво Котляр, Номер Одиннадцатый. - У нас в шарашке бывало такое.

Котляр! Иван Тимофеевич, самый что ни на есть! Тот, что в Силзаводе мучил меня. Удивляюсь, как Гартамонову удалось заполучить его в личное пользование.

Интересно, что каждый из этих троих - Моравский, Савченко и Котляр - так или иначе причастен ко мне. С каждым у меня свои счеты.

Конструкт в образе Гитлера меня позабавил. Позабавьтесь и вы. Мне доставляло определенное удовольствие открывать в этом ч/к знакомые мне приметы. Едва у него наладилась речь, как он начал бормотать. И бормотал следующее: "Могучая Кучка... Куча мала... ла-ла-ла...", не подозревая, насколько это ла-ла очень скоро сделается актуальным.

Позже его речь стала более упорядоченной.

- Что? Что происходит? Я воплощен. Виза... Не помню. Это Зеленая Комната. Мой разум отказывается меня понимать.

Он ходил по одной прямой, жестикулировал, хватался в раздумье за голову, то ускоряя, то вновь замедляя шаг. Останавливался, снова порывался вперед, как от толчка. А перед тем как развернуться, подозрительно по-волчьи оглядывался.

Его наружность, конечно, нисколько не напоминала нынешнего Гартамонова. Но ведь черт его знает, какая у него изначально была. Видно, тому, кто это затеял, пришлось выбирать из того, что есть, и он предпочел Гитлера. Что же меня заставило заподозрить в нем генерала? Ниже увидите. Сам Гартамонов себя в этом болване пока что не узнавал.

Бедняга полагал - то есть випу так было положено полагать - что преф уже состоялся, и он определен в свою же Кунсткамеру.

- Ублюдки. Выродки. Челоморфные организмы, - бормотал псевдо-Гарт, стараясь держаться подальше от своих же чмо, справедливо "опасаясь" возмездия. - Надо не подавать... Виду не подавать. А если узнают? Что вы сморите на меня так? - сказал он, исподлобья взглядывая на Вадима, который присматривался.

- У вас есть лицензия на это лицо? - спросил Вадим, разрываясь между подозрительностью и благоговением.

- Лицензия на лицо... цо... - выдавил из себя вопрошаемый и замолк. Словно сломался на полуслове. Замер с открытым ротом. Извините, ртом.

Внучек подскочил, чтобы пнуть, но сообразив на ходу, что тот не упал, а всего лишь оцепенел, влепил ему оплеуху. От чего тот завелся опять:

- ... цо... Как же! Законопослушен. Смиренен. Свят. И налоги уплачены. Ничего против .. не имею... не смею иметь... - Он в таком законопослушном духе говорил почти минуту. Но потом в нем опять что-то заело. - Я... я... я..., - запнулся он, замер и замолчал.

Я уже не сомневался, что эти ч/к - дело рук Торопецкого. Возможно, он хотел их использовать в предстоящей Вечере, да не пришлось. Они взяли и ожили на несколько дней ранее. Однако кто ему конструкты собрал? Дело дорогостоящее, кропотливое. Впрочем, насчет одного, а верней даже двух, у меня уже было предчувствие. Эти двое, облаченные в полицейское, как раз, если можно так выразиться, пришли в себя.

- Сорвешь колпак - дурачком станешь, - сказал первый.

У второго головной убор был набекрень.

- Ты хочешь сказать...

- Я очень хочу сказать!

- Ты очень хочешь сказать, что ... Как этот? - Второй указал на скованного корбезом Ваза, который, словно безумный, вертел башкой.

- Ради всего святого, почешите меня, - взмолился Ваз.

- Если так можно выразиться подойдите сюда, - велел ему первый.

- Подойдите сюда, если можно так выразиться, - эхом отозвался второй, поглубже нахлобучивая фуражку полицейского образца.

- Я заблокирован, я не могу, - сказал Вазелин. - Найдите пульт.

- Нам, полицейским этого не положено. Пользуясь случаем, заявляю: вы задержаны, ваше поведение может быть использовано против вас.

Знаете, я их узнал. Мой литературный раб, помните? Тот, чьи показания от лица Вайса и Войцеховского я зачитывал. Жил как призрак в сети, и вот теперь переведен в ощутимое состояние. Я же и навел Торопецкого на этот конструкт. Он даже не стал перестраивать их на другой слог. Хотя там есть опция "Авторский стиль" - от Кирши Данилова до, простите, меня.

Примечательно, что он внедрил этот вип сразу в два тела. Они и внешне были схожи, как две капли воды. Один, когда падал, немного испачкал мундир и разбил лицо, по этим признакам я их и различал. Для удобства их так и обозначим: Воцеховский и Вайс, раз уж эти имена нам с вами знакомы.

Они подошли к Вазу, один стал чесать ему спину, другой зашел спереди и два раза ударил его по лицу. Я скривился, будто это мне прилетело. Примите в расчет, что Вазелин Савченко был в образе - хоть пародийном, но - Пушкина!

Я вот думаю, что из таких чмо-конструктов можно наделать образцовых слуг или солдат. И не факт, что они навсегда бездушевные. Может, со временем они разовьются до такой степени, что у них свои индивидуальные фанки появятся. Они и сейчас уже проявляют своеобразие. Вайс, например, более сердоболен. А Войцеховский, перед тем, как бить по лицу, хмурится и сердито сопит. Я был бы рад, если бы и Котляру наваляли.

Всех действующих лиц, как околпаченных, так и обездвиженных, включая Вадика и считая Горыныча за три троих, было сейчас тринадцать. Я почему-то решил, что теперь весь виртуальный вертеп в сборе. И не ошибся: до самого финала больше никто не оживал.