Григорий Шаргородский - Укротитель. Истребитель тварей

Что-то было не так. Вроде все на месте: и большой зал приемов, и стол передо мной, но все же обстановка давно знакомого помещения отдавала легкой нереальностью. Возможно, причина – в изменении света кристаллических рассеивателей: облака перекрыли доступ солнечным лучам к наружным линзам или еще что-то случилось. А может быть, все дело в моем настроении. Я сидел за столом и ждал старого знакомого – человека, к которому хорошо относился и давно не видел. И почему же тогда эта встреча вызывала во мне дурные предчувствия? Причем настолько дурные, что даже исказилось восприятие привычной обстановки.

Входная дверь бесшумно раскрылась, в проеме возникла знакомая фигура с низко опущенной головой. В груди почему-то начало зарождаться чувство страха.

В следующий момент события понеслись вскачь. Пройдя половину пути от двери, гость резко вскинул голову и, практически не приседая, прыгнул вперед, единым махом долетая до стола. Неестественно большая для человека пасть, с такими же несвойственными «гомо сапиенс» клыками, устремилась ко мне. Ну а меня хватило только на то, чтобы отшатнуться в кресле. Все дальнейшее поглотила черная вспышка.

– Да сколько ж можно! – С этим больше рассерженным, чем испуганным воплем я проснулся в спальной нише своих покоев. То, что это просто кошмар, мне стало понятно за пару мгновений до пробуждения.

Конечно, это был не самый приятный сон, но возможно – один из самых информативных. Это уже третий в моей жизни кошмар, который с большими шансами обещал воплотиться в реальной жизни. Мне, конечно, снились и обычные сны, но вещие видения отличались особой яркостью и реалистичностью. Вот как сейчас. Из чего следует вывод – нужно все хорошенько обдумать. Проигнорируй я два предыдущих сна, не сидел бы сейчас в своей постели с недовольным видом, а находился где-то за гранью бытия.

В первом вещем сне, кроме прочего, мне привиделась битва на берегу Дольги. Сон пришел еще до попадания в этот мир – незадолго до того, как меня бросили в магический колодец, чтобы омолодить одну старую сволочь. Постепенно сон стал забываться, чему способствовали учеба в школе поводырей и более чем впечатляющее знакомство с магически измененными зверями, но в нужный момент память вынесла эти воспоминания на поверхность. В результате артефактные плети аравийских Погонщиков Смерти распластали лишь тело трофейного хидоя, а я вовремя соскочил и остался жив. К тому мне же удалось умертвить погонщиков, двух магов и спасти принца Белинуса. За что я и получил дворянство.

Второй сон был об угрозе на искореженном магической катастрофой острове Хоккайдо. И этот сон тоже оказался очень полезен – нырок в неприятного вида дыру не только спас мне жизнь, но и подсказал путь к сокровищам проклятого острова.

Вот такие вот предпосылки для серьезных раздумий. Только в темноте что-то не думалось.

Одним из недостатков моих покоев было то, что окно имелось только в кабинете. С другой стороны, определить время можно и не выглядывая наружу.

Кстати, почему я до сих пор не обзавелся магическими часами?

Рука привычно скользнула по камню у изголовья, и мягкий свет кристаллической друзы на потолке осветил спальню. Судя по слабому сиянию, сейчас была середина ночи – днем друза горела ярче, но даже в этом случае ей было далеко до яркости магического светильника созданного артефакторами-людьми.

Сон куда-то ушел, к тому же любопытство тянуло посмотреть на «место происшествия».

Босые ступни привычно ступили на чуть теплый пол. Лепота! Даже в моем мире теплые полы были роскошью, а здесь и подавно. Молодцы гномы.

Активировав магический светильник, я, не одеваясь, прошел в зал приемов. Все на своих местах. Кристаллические рассеиватели света сейчас были темными, так что интерьер медленно выплывал из мрака благодаря магическому светильнику в моих руках.

Высеченные в камне гномьи воины с прежним упреком смотрели на чужака. На их фоне изображение оскаленной морды сагара позади моего стола выглядело очень даже дружелюбным. Порой меня подмывало приказать сколоть старые барельефы, но рука не поднималась уничтожить это произведение гномьего искусства. И без того половину изображений испортили мародеры во время выкуривания гномов из этих тоннелей. Теперь все вернулось на круги своя – гномы сняли рабские ошейники и спустились в подгорные мастерские, но изображения закованных в броню воинов по-прежнему смотрели на меня с немым укором.

Или я это просто себя накручиваю?

Вид «сцены», на которой разыгралась приснившаяся трагедия, ничего не дал. Даже сидение за столом не помогло вспомнить, кто же из небольшого круга моих местных знакомых оказался чудовищем и напал на меня. А вспомнить было ой как нужно.

Непривычный для этих мест рабочий стол в зале для приемов был выдуман мной после недолгого сидения на троне. Подобный стульчик для приема подданных позволялось иметь всем ярлам и князьям – почетно, но жутко неудобно. Мне никак не удавалось найти нужную позу, чтобы не выглядеть нелепо. А за столом можно было сидеть как вздумается – все скроет передняя панель.

Посетители в такой ситуации обычно стояли, а те, с кем доводилось вести долгие разговоры, сидели на каменном бордюре вдоль боковых стен зала. Гномий мебельный дизайн был не особо статусным, но когда это меня волновали подобные нюансы… главное – удобно.

Мои незапланированные передвижения посреди ночи не остались незамеченными. Дверь на другом конце продолговатого зала открылась, и в проеме появилась недовольная голова Клеппа.

– Чего бродишь как шатун? – проворчал огромный викинг.

– Шел бы ты спать, – не менее хмуро сказал я Клеппу.

– Ага, – фыркнул островитянин, и его бородатая голова скрылась из виду.

И ведь не пойдет спать – упрямый буйвол. Они вдвоем с Сигтрюггом взяли надо мной шефство. Один опекал меня с полуночи и до обеда, а второй бродил за мной хвостиком с обеда до полуночи. Судя по тому, что Сигтрюгг – послал же Бог имечко – спит, полночь еще не наступила. Оба викинга достались мне в «наследство» после битвы с дикарским божком.

В этом кошмарном бою погиб мой друг – предводитель островитян Эйд Железная Палица. Еще один друг – Скули Говорун – стал херсиром хирда, рассекающего морские и речные волны на дракаре «Могучий Тур». В этом же бою гигант Клепп Медная Голова получил жуткие ранения, приговорившие его к жизни калекой в островном «доме жалости» – самая страшная участь для викинга. Благодаря баснословно дорогой операции магические целители оставили могучего воина в строю, но здоровяк отказался возвращаться на дракар и сам себя назначил моим пожизненным телохранителем. По той же причине рядом со мной остался и Сигтрюгг Два Пальца, получивший прозвище благодаря отвратительной привычке тыкать пальцами в глаза своим врагам. Этот коротышка был вообще отморозком из отморозков, но ему я доверю свою спину с большей охотой, чем любому интеллигенту и гуманисту. Единственное, на чем я настоял, так это на сокращении имени до трех первых букв – ни прозвище, ни тем более зубодробительное имя меня не устраивало.