Галина Гончарова - Аз есмь Софья

Потом…

Тем временем Иван Милославский передал все права на девушку ее мужу, ударив плетью по спине. Софья мельком подумала, что она бы не согласилась на подобную наглость. Она — женщина, а не так вот…

Но наконец молодых повели в церковь. Всех, кто встретился, разгоняли с их пути, чтобы не перебежали им дорогу, не навлекли беду…

Ни Софья, ни царевны в церковь не отправились. Неприлично это…

Оставались в той же палате, младшие царевны — за занавесью, старшие, и в том числе она, Алексей настоял, чтобы ее, ну и Евдокию заодно усадили за общий стол. А почему нет?

Все царевны, кстати, выглядели по-разному. Если Анна и Татьяна были спокойны и чуть задумчивы, им-то такого не досталось, то Ирина Михайловна явно была раздосадована, сверкала глазами. Она и атаковала первая.

— Вы, сестрицы, обратно ли, в Кремль, не собираетесь?

Сестры переглянулись, качнули головами. Какой там Кремль! Они уж и забыли, когда жили, подчиняясь всем его правилам, хоть писанным, хоть неписанным. Софья вот точно знала, что Татьяна уже давно выбирается из Дьяково на этюды. Сидит на берегу реки, пейзажи пишет…

А запри ее в клетку?

Да она от тоски помрет!

— А ты пригласить хочешь, Аринушка? — Татьяна и ответила первой. Творческая натура, огонь-баба…

— То ж не от меня зависит, от братика нашего…

— Братику не до нас, у него теперь новая жена.

— Не из ваших ли выкормышиц? Недаром ведь Сонькина прислуга от нее не отходит?

— Из Милославских, потому Сонюшка о родственнице и заботится. А тебе-то какая в том печаль?

— Вы уедете, а нам тут жить…

— А ты не задевай всех подряд — и жить будет куда как легче, — посоветовала царевна Анна. — А то властна ты не в меру, иногда кажется, что ты братику нашему не сестра, а жена.

Вот это был удар.

Ирина Михайловна пошла красными пятнами, прикусила губу…

— Давно ли ты, Анька, со мной так разговаривать силу взяла?

— Ты бы, Аринушка, не о моей силе задумывалась, а о своей доле. Сама век в девках, так и Дуняшу решила под свой венец постричь? Нельзя так. Девке уж двадцать, а она знает меньше, чем та же Сонюшка. Ни принять кого, ни поговорить, разве что шелками шить умеет, так это и без нее мастериц хватит. А царевне бы о другом думать след…

Дунька вспыхнула маком, но смолчала, переводя взгляд темных глаз с одной тетки на другую.

— А то не тебе решать…

Ирина Михайловна змеей шипела.

Татьяна улыбалась ей так, что было неясно, у кого клыки ядовитей.

— Ты молись, Аринушка, чтобы мы обратно не вернулись. А то ведь займемся… решением. Наплачешься тогда, отольются кошке мышкины слезки. Али не помню я, как ты Анну травила, как на меня брату наговаривала?

— Не бывало такого!

— Да неужто? Вот и пусть не будет. А то не обрадуешься… Ежели мы вдвоем сюда вернемся, так ты радости не испытаешь…

Вот это уже правильно, — отметила для себя Софья. Пугать ее, пугать и побольше. Сейчас она силу почувствовала без сестер, приближенной к брату себя возомнила. А надо ей напомнить, что номер-то ее десятый. И что ежели ей всерьез заняться — хрупнет, как пирожное-безе.

Тогда пакостить она все равно будет, но исподтишка. Тихо-тихо…

Да и призадумается, выгодно ли ей гадить тем, кто в Дьяково. Сейчас-то она одна, сама по себе хозяйка. А станет их опять трое, да еще младшие царевны подросли…

На лестнице зашумели, возвращалась свадьба, щедро осыпаемая льном и коноплей.

Теперь уже всех кормили по-настоящему, так, что стол в буквальном смысле слова ломился. Но молодые все равно не ели. Сидели, глядели друг на друга….

А вот Голицын поглядывал на молодых царевен. Нехорошо так поглядывал, расчетливо, умно…

И все чаще его взгляд останавливался на Софье, все ярче блестели синие глаза… хорош, собака. И прекрасно об этом знает. И пользуется умело — не первый раз? Ой, не первый…

Кто сказал, что жиголо — это изобретение итальянцев?

Царевна меланхолично ковыряла красную икру и думала, что это — обратная сторона затворничества. Есть терем — нет Васечек.

Нет терема? И такие Васечки лезут тараканами, надеясь через свои мужские достоинства получить место потеплее…

Ну да ладно, ежели что — обеспечим.

Самое теплое место у нас, как известно, в печке. Доменной.

****

Наконец молодых проводили в опочивальню, закрыли за ними двери и поставили стражу. Отгонять слишком умных. Ну и от всякой нечисти, наверное…

Алексей Михайлович двигался вполне бодренько, сказывались посты и молитвы. Любава чуть пошатывалась от усталости, но тоже шла. Софья с недетским цинизмом рассудила, что не тот у отца возраст, чтобы молодую жену в постели загонять, успеют выспаться — и решила сама также отправиться в постель.

Ба-аиньки…

У нее-то возраст маленький, она растущий организм…

Софья развернулась и потопала к себе… чтобы почти у дверей наткнуться на Голицына. Вынырнул, как черт из унитаза, царевна едва в него не впечаталась, хотя явно ведь того и добивался…

Уже и руки протянул — подхватить, прижать… Софья едва не сплюнула.

Вот наглец, а? Без мыла в фавориты лезет!

Хорошо — она.

Вполне умная, современная (поздневременная?), прошедшая огонь, воду и фаллопиевы трубы сексуальной революции. Чтобы повестись на мужика на пятнадцать лет старше себя…. можно, кто бы спорил! Но не в этом времени! И не ей!

— Простите, государыня царевна.

И голос какой! Теплый, бархатный…

— Бог простит, — неприветливо буркнула Софья.

Он же подаст. И поддаст, если очень попросить.

Голицын явно ожидал не такого ответа, растерялся на пару минут — и этого времени хватило Софье, чтобы проскользнуть в свои покои. Можно бы, конечно, крикнуть своим, выскочили бы служанки, мгновенно бы беднягу обработали… только к чему?

Просто взять на заметку. И точка.

Интересно, женат сей кадр — или не женат? Надо навести справки…

Кадр оказался женат, хотя пока и бездетно… На Феодосии Долгоруковой. Нет, не Юрьевне. Васильевне. Да не все ли равно?

Род-то один…

В последующие несколько дней Василий Голицын несколько раз попадался на глаза Софье. И при таких обстоятельствах, что не обратить внимание было нельзя. То в церкви неподалеку встанет и такие взгляды бросает, что чуть полог не дымится.

То в переходах попадется вроде бы чисто случайно…

В итоге разозлились на него все. Софья — этот гад что, скомпрометировать ее взялся? Алексей — что за новости, как какой-то тип смеет увиваться вокруг моей младшей сестренки?! Иван Морозов — что за наглость, как этот Голицын вообще смеет?!

Мало ли, что у него род и древний, и богатый… в глазах троицы юных авантюристов это не давало никаких преимуществ. Ну, род. И что?

Хотя собранные сведения были достаточно интересными.