Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Штурмовой батальон

Петрищев сказал, что Владимира Николаевича «Провидение хранит». А я вот думаю, чтобы там не говорили «бог его хранит», а не какое — то «проведение». Хранит да еще как. Я знаю….

2 августа 1941 года по линии НКВД был отдан приказ внутренним войскам о создании секторов обороны под Москвой. В нём указывалось, что для борьбы с авиадесантами противника в Москве и Московской области необходимо создать два боевых участка — Западный и Восточный. Граница первого — Ленинградское шоссе, по Хорошево Мневники, река Москва до Звенигорода, Осташево, Новоалександровка. (Основные направления прикрывались войсками НКВД на Солнечногорск и Новопетровское). Граница второго участка — левый сектор Черемушек, шоссе на Калугу, станция Серпухов и опорный пункт, создаваемый в 23 километрах южнее Малоярославца.

Утро принесло неприятности. Сначала Самойлов доложил о том, что за ночь умерло 4-ро тяжелораненых. Потом прибыли разведчики и принесли еще двоих павших. По их словам в пяти километрах от лагеря они наткнулись на поисковую группу врага. Был встречный бой, наши задавили немцев пулеметным огнем, но двоих потеряли. Удалось их трупы забрать с собой. Немцы, получив подкрепление, устроили погоню. Разведчикам пришлось делать крюк, чтобы подойти к лагерю. От преследования удалось отделаться только ловушками. Все гранаты и проволоку на них извели. Больше в лагере оставаться было нельзя. Преследователи в любую минуту могли появиться. Как бы мы не спешили, но павших удалось похоронить по человечески. Да и «гостям» приготовить сюрприз тоже. Не выбрасывать же снаряды просто так. А так хоть в дело пойдут. В кузова грузовиков набились, словно селедка в бочке.

На трассу Бобруйск — Могилев вышли без происшествий и двигались по ней в сторону Могилева, а затем на Белыничи достаточно быстро. Посты жандармов, стоявшие на перекрестках, нас не останавливали. А что нас было тормозить? Автомашины шли на установленной немецким командованием дистанции в 100–150 метров друг от друга. Скоростной режим соблюдался. Да и мы набрались опыта движения по дорогам противника. Уже было не так страшно как раньше. Больше боялись выдать себя стонами раненых, разговором в кузове или еще какой мелочью. Постов регулирования нам попалось всего несколько штук в селах да у переезда через железную дорогу. А вот немецких гарнизонов в крупных селах хватало. Не было местечка, чтобы там не стоял взвод или рота врага. Так что приходилось себя вести тихо и мирно, стараясь как можно быстрее миновать их, ища для отдыха места подальше от любопытных глаз.

В районе Лозиц разведчики, двигавшиеся на мотоциклах впереди колонны, доложили об остановившихся в полукилометре от нас пяти грузовиках и бензовозе. Сопровождали их два десятка солдат при одном офицере. Место было хоть и открытое, но довольно глуховатое. Кругом поля, до населенных пунктов по несколько километров. Дорога грунтованная, не асфальтированная, приближение колонн можно было отследить по столбам поднимаемой пыли. Да и не видели в последние двадцать минут мы их. Поэтому я и решил рискнуть.

Прошло все довольно гладко. На нашей стороне была внезапность и уже наработанный опыт. Взяли их тепленькими, без шума и гама. С грузом нам не повезло. В автомашинах везли запчасти и масло для 46 моторизованного корпуса. Ну да нам не приходилось выбирать. В другое время я бы нашел грузу лучшее применение, а так пришлось искать овраг и освобождать часть грузовиков в него. Зато в освободившихся кузовах разместились повольготнее, а не как раньше на голове друг у друга. Да и документы у лейтенанта были нечета нашим. Ни один жандарм не подкопается. Колонна снабжения танковой дивизии это вам не хухры — мухры.

Шклов и мост через Днепр мы преодолели под вечер. Зато город и оккупационный порядок посмотрели. В городе работали магазины, разночинный народ, несмотря на вечернее время, торговал на рынке или шлялся по улицам. Над парой зданий колыхались красные флаги со свастикой. Под руководством немцев группа пленных работал на жд. станции. На путях пыхтело несколько паровозов. Зениток вокруг было натыкано куча. Особенно у моста через Днепр. Офицеры и солдаты поодиночке и группами спокойно, как у себя дома, ходили по улицам. Ничего и никого, не боясь, гуляли парочки, в том числе и немцы с местными дамами. Действовало офицерское казино и пара кафе. Было много легкораненых. Работал полевой бордель у подходов к которому располагался пост жандармов, проверявших у солдат документы.

Еще в Пружанах, среди документов, захваченных у немцев, мне принесли талончики голубого и розового цвета на часовое посещение борделя. Первые для солдат вторые для сержантов. «Лагерный майор» тогда просветил по этому вопросу. Оказывается, немецкому солдату было разрешено 5–6 раз в месяц посетить данное заведение, кроме того командир мог поощрить солдата дав ему еще талон. Солдатские и сержантские бордели двигались непосредственно за войсками и размещались в населенном пункте недалеко от расположения части. Там где дислоцировались крупные подразделения вермахта, полевой комендант давал разрешение на открытие борделя из местных жительниц и брал на себя ответственность за его оборудование в строгом соответствии с гигиеническими стандартами. Обязательным было наличие ванных с горячей водой и санузлов, а над кроватью висел плакат, запрещающий делать «это» без средств индивидуальной защиты. Презервативами, наряду с мылом, полотенцами и дезинфицирующими средствами, обеспечивали врачи и фельдшеры воинских подразделений. Цены в борделе устанавливались полевым комендантом, им же определялся внутренний распорядок и обеспечивалось наличие достаточного числа доступных женщин. Разработанные в Берлине нормы выработки предписывали «домам» держать штат из расчета одна проститутка на 100 дислоцирующихся в округе солдат. Оказывается в «веселые фрау» брали далеко не каждую: проституток для вермахта тщательно отбирали чиновники министерства. Для офицерских борделей правила предельно ужесточались: здесь могли работать только чистокровные немки, выросшие в исконно германских землях, с хорошими манерами, ростом не ниже 175 см, светловолосые, с голубыми или светло-серыми глазами. В солдатские и сержантские публичные дома тоже попадали не с улицы: за чистотой крови фронтовых проституток следил специальный отдел «этнического сообщества и здравоохранения», являвшийся подразделением гестапо. В Пружанах такой бордель был, но, увы, мы туда на экскурсию не попали. Да и в Шклове тоже не судьба.

Вообще постов и патрулей по городу хватало. Похоже, немцы, наученные нашим опытом захвата тыловых городов, решили подстраховаться. За порядком следили строго. Тут и там встречались огневые позиции. Лагерь для военнопленных был вынесен за город и усиленно охранялся. Мост немцам достался с большим трудом и они потратили на его восстановление много сил. Поэтому явно старались его сохранить в целости и в сохранности. Предмостовые укрепления у моста через Днепр были заняты охранными подразделениями, служба ими неслась, как положено. Не балуй. Все машины брались под контроль и сопровождались пулеметами. Дежурные расчеты стояли и у противотанковых орудий. Лишних и местных жителей на мост не допускали. Только в фельдграу и с предъявлением документов. Таких колонн как мы, ждавших своей очереди на переправу, было несколько. В машинах везли все что хочешь. От личного состава до танков на платформах трейлеров. От нечего делать записывал номера автомашин и зарисовывал опознавательные знаки на них. Из разговоров стало известно, что все ждут запуска в работу жд. линии Орша — Горки. Раненых везли много. Мимо нас пара таких колонн в центр города прошла. Немецкая переправа работала как часы. Встал в конец очереди и жди когда позовут. Никто никуда не спешил, не лез вперед без очереди. Да и смысла в этом не было. Все делалось быстро. Без особых «ЧП». На моих глазах один из грузовиков заглох. Никто не дал водителю времени на ремонт. Тут же к нему подошел жандарм, остановил встречное движение и практически сразу подъехал тягач и вытянул на берег заглохшую автомашину. Больше нескольких минут никому стоять на мосту не разрешалось. Вот и мы, дождались, когда нам регулировщик разрешит пересечь мост и спокойно двинулись на восток в направлении на Горки. «Орнунг» мать его. И как тут не печалиться?! Даже взорвать мостик не дали, гады! Пришлось затаить обиду на них на будущее.