Артём Каменистый - Тайны ордена

Их светлость ответил не сразу. Серьезно призадумался, медленно покачал головой:

— Весьма неожиданно, но если вспомнить историю, подобные прецеденты уже случались.

— Так почему бы этому не произойти вновь?

— Какова цель вашего похода?

— Цитадель Старых Королей. Лицо лутанца вытянулось:

— Не всю мои люди оттуда вернутся. И не исключено, что останутся там все до единого. Это очень опасное место, доказано историей. Потребуется куда больше сил.

— У меня лишь один союзник, который может привести помощь немедля — матийцы. Но у них почти нет сил, так что я даже не буду терять время обращаясь к ним. Пусть уж лучше занимаются охотой на южных пиратов, у них это отлично получается.

— Цитадель Старых Королей — не то место, где уместна спешка.

— Без спешки у нас теперь не будет шансов. Короли Маглана и Таллира были посвящены в мои планы, а это не те люди, которые умеют хранить тайны. Слухи уже пошли по войску, они будут расходиться все дальше и дальше и в конце концов кто-то из контрабандистов или шпионов демов подаст весточку на юг. Сейчас у нас есть преимущество внезапности, после этого оно будет потеряно.

— Боюсь, этого преимущества может оказаться недостаточно. Но я наслышан о вашем успешном походе, да и вчера наблюдал в деле ваш флот. Весьма впечатляет. Почему бы не выбрать другую цель? Пусть менее лакомая, но и взять ее будет гораздо проще.

— Не могу. Долг стража. Мне нужна именно Цитадель Старых Королей.

— Я должен подумать. И хотел бы посоветоваться со своими капитанами.

— Я это устрою. И прошу вас не затягивать с раздумьями, до утра я должен получить ответ.

Пусть только попробует убедить всех своих бесшабашных капитанов, что им будет куда выгоднее дожидаться выкупа, который, возможно, окончательно разорит их семьи, чем отправляться на юг за славой и добычей. Они ведь за этим и шли в сторону Адена, так почему бы не сменить цель, раз это поможет избежать множества проблем финансового характера?

Хотя окончательно слово, как ни крути, будет не за капитанами, а за этим недалеким человеком. Чего стоит лишь одно то, что в свое время он отказался от короны, так как ради этого пришлось бы переступить через некоторые нормы престолонаследования. Честь видите ли ему не позволила пойти на такое.

Вот пусть эта честь сейчас и подскажет, что позор поражения полагается смывать великой победой над нечестивым противником.

Ну или своей кровью, если нечестивые будут против.

Я не знаю на сколько отличается здешний год от земного, но, если не ошибаюсь, уже пятый пошел с того момента, когда мое сознание, вырванное из обреченного тела, самым радикальным способом сменило место жительства. Временами мне бывало здесь скучновато, но случалось это нечасто — новый мир щедр на яркие и далеко не всегда приятные события.

Новое тело я получил. А новый дом? Вот с ним не все ясно. Можно ли им считать мои покои в замке Мальрок? Или под этот термин надо подводить весь замок?

Нет, я бы уж тогда считал домом все Межгорье. Ну или почти все. Несмотря на все мои усилия на его южных окраинах продолжает пошаливать погань. Даже рейдеры, которым год назад я устроил настоящий геноцид, случается забредают по старой памяти, доходя до великих озер долины.

Ну да ладно, при таких масштабах моего дома их можно считать чем-то вроде тараканов, которых выводишь-выводишь, да так и не можешь вывести до конца. В любом случае успехи налицо — три с лишним года назад я заявился в безлюдную долину с кучкой спутников-изгоев, после чего заперся в разоренном замке и побаивался нос высунуть. А что теперь? Более чем сорокатысячное полностью лояльное население, несколько быстро развивающихся городков, сотни деревень и хуторов, невиданная в этом мире вымуштрованная армия, причем собранная не по случаю, а постоянная. Торговые караваны под охраной отличных военных кораблей не успевают вывозить высококачественные металлы, в том числе и драгоценные, назад они доставляют новых людей и товары, которые мы пока что не можем производить.

Три тысячи пленников-рабов, по большей части коренных уроженцев юга, машут кирками в горных рудниках, стоят у плавильных печей, стучат тяжелыми кузнечными молотами. Мне эти люди не по душе, но я умею быть великодушным, и они знают, что свобода не миф, что когда-нибудь они получат шанс ее добиться. Я исподтишка или даже явно поддерживаю в них такие мысли, ведь историей проверено: кнутом и пряником можно добиться куда больше, чем одним только кнутом.

Некоторые и правда получают свободу. Но, если так можно выразиться — условную. Им дозволяется жить в своем доме, обзаводиться кое-каким хозяйством, жениться, растить детей. Но все это при условии, что они будут находится в одном уединенном районе, где и сосредоточена почти вся моя промышленность. То есть неподалеку от все тех же плавилен и рудников. География того региона такова, что малым гарнизоном можно легко удерживать огромные массы рабов чем я и пользуюсь.

А что с теми, кто не получает хотя бы такую, обрезанную свободу? Те рано или поздно умирают. От стрелы преследователей при побеге, от неизлечимых болезней, вызванных тяжелой и вредной работой. Почему вредной? А металлургическое производство во все времена было вредным. А уж если работают с тяжелыми металлами вроде свинца — подавно.

Это моя земля и мертвым демам даже малый ее клочок не полагается. Трупы вывозят за порог, бросая их здесь, перед парадным входом в мой дом. Узкая полоска каменистого пляжа за столь скромный по меркам истории срок успела войти в легенды северных и южных побережий. На невеликой площади нашли покой тысячи людей и разных тварей. Бешеные осенние шторма уносят множество останков в море, но все равно остается достаточно, чтобы даже без подзорной трубы можно было понять — с этим берегом не все так просто.

Такой вот мрачноватый парадный вход у моего дома…

Чедар, неотрывно вглядываясь в сторону суши, ни с того ни с сего решил изменить своему обычному молчанию:

— Там, на берегу, много костей. — Да.

— Человеческие… и не только…

— Это порог моего дома. Я всех, кто не умеет себя прилично вести, выбрасываю за него.

— Похоже, не просто выбрасываете.

— Да, выбрасывают уже мертвых.

— Я вижу исполинский череп. На далеком севере водится животное, называемое мастодонт. Но это не его голова, это совсем другое.

— В умных книгах эта тварь называется карпид. У южан она обычно мурратель. Варвары с Батая и прочих пиратских островов используют простое слово — бурдюк. Они люди простые, вот и любят все упрощать.

— Редкая тварь…

— Ага. Ее череп — гордость моей здешней коллекции. Приказал даже укрепить его, а то здесь случаются такие шторма, что даже целую тушу бурдюка способны в море смыть.