Артём Каменистый - Тайны ордена

Корыстолюбивый Оги, не сводя взгляда с агонизирующей твари, первым нарушил молчание, вкрадчиво проговорив:

— Ловко мы ее. Надо быстро вырезать сердце. У нас ими в открытую торговать нельзя, так что за таким товаром обращаются к нам, или другим братствам.

— Можем вам подкидывать, если в цене сойдемся, — буркнул Тук и начал остервенело вытирать лезвие секиры о серую хламиду.

— Интересное предложение, — кивнул Оги.

Только тут я заметил, что здесь кое-кого не хватает — не видно Чедара. Но в этот миг из коридора донесся его голос:

— У меня все, так что можно уходить.

— А как же имя? — брякнул я.

— Пока вы тут развлекались, я его забрал.

С этими словами Чедар зашел в комнату, и руки его были не пусты: в правой он держал металлическую клетку с пестрым крупным попугаем. Птица, уставившись на тело твари, раздулась, злобно зашипела, забила крыльями с такой силой, что перья начали отлетать при ударах о стенки персонального узилища.

До этого таких птиц я видел лишь дважды. Одна была зеленой окраски, вторая белая, но порода та же, сомнений быть не может.

Чедар, уверенным равнодушным голосом пояснил:

— Называйте его просто: Имя. И не надо обращаться ко мне так, как вы это делаете. Я не Чедар. Чедар Нарус давно мертв. Он погиб, спасая меня.

— Так кто же ты такой? — удивленно протянул Тук. — Хрен с попугаем, что ли?

Слишком грубо, я бы предпочел другое. Можете называть меня Зерд. Страж Зерд. Ну так что, вы и дальше будете стоять разинув рты, или мы, наконец, уйдем отсюда?

Я и прежде испытывал некие сомнения в том, что освобожденный узник является именно тем давно разыскиваемым Недаром Нарусом. Уж очень сомнительной представлялась вся эта история, слишком много в ней белых пятен и противоречий. Да и тот болтливый секретарь заявлял, что церковь не была полностью уверена в его личности. А ведь их святейшества умели выбить информацию даже из дубового бревна. С другой стороны они продолжали держать его в заточении на положении особо ценной добычи, это и подвигло меня на отчаянную затею с замком Адена.

Но заподозрить то, что церковь поймала непонятно каким образом выжившего стража Зерда, правой рукой которого и являлся Чедар Наррус, я не догадался. И потому был несколько ошеломлен открытием и спешно его переваривал, параллельно пытаясь мысленно подгонять нашу клячу, которая неторопливо влачила опустевшую повозку вниз. У нас за спиной осталось два трупа, мощная мина с приведенным в действие замедлителем и россыпь зажигательных снарядов брошенных в соломе. Находка всего этого или хотя бы чего-то одного может привести к неприятным вопросам. Система сигнализации в крепости отработана, так что оперативно подать весть в город и жрецам они смогут. Перед нами в таком случае закроют все ворота, а на дорогу выпустят карательные отряды, или даже стаю огорченных потерей родственничка тварей.

Впрочем, для последнего слишком велика честь. Нас ведь всего ничего, и без погани легко справятся, сил в цитадели и городе более чем достаточно.

На стук в ворота как и первый раз никто не спешил откликаться. Очевидно у жрецов не принято торопиться. Очень плохо, так как мы очень спешим.

Наконец калитка распахнулась, все тот же стражник вышел, молча протянул руку. Получается, он здесь обслуживает и первые и вторые ворота, вот и приходится ждать, когда подойдет. Ну давай уже, смотри бумагу, она в порядке, видел ведь уже, ничего нового там не появилось.

Стражник нахмурился, неприязненно спросил:

— А чего это вас ночью понесло? Ответил Оги:

— Там, — указал на крепость. — Говорить, что мы сами грязный и блох от больного верблюда приносить, кусать их нежный сладкий попа. Обижать нас таким словом, мы чистый как младенец. Мы ругаться уходить, из город вон, не нравится так, язык дурной, у нас так с гости не поступать никто.

На крепостной башне замелькали огоньки, начало разгораться пламя двух костров. Или скорее что-то вроде масла вспыхнуло в парочке приличных емкостей. Страж, удивленно уставившись на непонятное зрелище, заторможено произнес:

— Чего это они?

А затем, изумленно вытаращившись уже на нас, с угрозой добавил:

— А ну назад! Назад! Верблюжатники грязные! Я закрываю калитки! Назад все!

Один из молчаливых громил взмахнул рукой, с короткого расстояния метнув нож. Удачно, точно в горло вошел.

— Муж твой грязный верблюжатник, — уже безо всякого акцента пробурчал Оги, оттолкнул заваливающееся тело в сторону, шикнул:

— Тише все! Заткнулись! Лайг, бери веревку, телегу бросаем здесь. Все за мной и без разговоров. И прошу вас, без сильной надобности не убивайте жрецов. Они и так после сегодняшнего будут злиться, лишних проблем с ними никому не надо.

— Толку прорываться через жрецов, если городские ворота будут закрыты? — не удержался я от напрашивающегося на язык вопроса. — Вон огни на башне, я так понимаю, что это тревогу подняли.

Ну да, не выдержало мое авось, лопнуло. Слишком много на него сегодня навешали.

— А я разве сказал, что мы будем прорываться через жрецов вниз по дороге, к воротам? Забудьте уже про дорогу. Есть один интересный вариант, приберег я его на всякий случай. Попробуем по-другому прорваться. У жрецов стражников мало, может сейчас всего один только и следил за обстановкой, а остальные даже не знают про тревогу. Если сработаем быстро и без шума, шанс есть. Так что давайте без звука.

Оги, заглянув в калитку, с минуту изучал обстановку, затем вернулся, прошептал:

— Есть еще один стражник, на стене засел, ножом его не достать. Лучник, ты как? Сможешь снять его? Только без звука надо.

Люк молча заглянул в калитку, почти сразу вернулся:

— Он в сторону города уставился, сигналы на крепости пока что не видит.

— Сейчас в городе зажгут свои огни, сразу увидит. Надо до этого снять, пока шум не поднял. Там лестница крутая, такие скрипят как несмазанные колеса, уж поверьте. Так что беззвучно к нему не подобраться.

Люк продемонстрировал стрелу с широким наконечником:

— Шея у него не защищена, если попасть такой, свалит с ног и пикнуть не успеет. Но стена каменная, при падении зазвенит алебарда, тут я ничего поделать не смогу.

— Ну и пускай звенит, в такую пору все под крышей сидят, да и спать честным людям давно пора. Не должны услышать. Где-то справа за высоким забором всхрапнуло что-то живое и явно здоровенное.

— Вот видите! — осевшим голосом произнес Оги. — Тут без нас разного шума хватает, так что хрен с ней, с алебардой этой. Люк, шагнув за калитку, пропал. Спустя десяток секунд, показавшихся вечностью, послышался хлесткий звук удара тетивы о наруч, после что и правда звякнуло. Но звук так себе, не сказать чтобы звонко, мало кто заподозрит неладное. Люк вернулся обратно с улыбкой ребенка, успешно справившегося с трудным домашним заданием: