Екатерина Оленева - Темные воды

В голове издевательски зазвучали строки Маяковского:

«А вы ноктюрн сыграть смогли бы

На флейте раскаленных труб?»...

Впрочем, только безумец мог бы назвать какофонию звуков ноктюрном.

– Силенцео! – крикнула София, взмахнув палочкой.

Возмущённо булькнув, дом заткнулся.

Наступившая тишина казалась более зловещей, чем недавний истошный вой.

Дом злился и готовился к новой атаке. С каким–то извращенным любопытством, София ждала, что же он предпримет дальше?

Ждать пришлось недолго. Широко распахнулись окна, одно за другим. Ворвавшийся ледяной ветер развеял наложенные Софией чары молчания и сквозняки завыли, словно ранненые звери.

Когда сверху упала одна из массивных цепей, удерживающих тяжелую громоздкую люстру, София поняла – дом перестал просто пугать. Он стал по-настоещему опасен.

Картины и светильники со свистом полетели со стен на пол, будто невидимая рука срывала их в ярости, бросала, разбивала, крошила в мелкие щепы.

Потом послышался звук шагов. Сначала в одной стороне, потом в другой. На втором этаже забегало множество маленьких ног.

С громким тиканьем пошли часы, трезвоня со всех сторон на разные лады.

Сначала София списала это на игру света и тени. Потом, обернувшись, воззрилась, не в силах поверить: у лестницы стояла девочка, одетая в платьице, похожее на наряд Мальвины. Из–под юбочки выглядывали кружевные панталончики. На голове красовался огромный старомодный бант. Когда–то он был белым, но теперь выглядел так, как и полагается выглядеть тряпкам, тлевшим в земле больше полувека. Девочка подняла лицо.

Одна его половина оказалась обезображена: глазное яблоко висело на отвратительных белых ниточках, из развороченного рта торчали обнаженные зубы. Вторая же его половина была по–прежнему красива: округлая щечка, мягкий изгиб совершенных губ.

Изуродованный труп, рыча, кинулся на непрошенную гостью.

– Левиоса! – отшвырнула София инфернала и бегом поднялась по лестнице, увёртываясь от падающих картин. Вбежав в одну из комнат, заперла за собой дверь. Взгляд метнулся по сторонам: лавка под окном, стол, заваленный чем–то, подозрительно напоминающим птичьи перья, кровать, закрытая полуистлевшим балдахином, колышущимся под порывами сквозняка.

Или не сквозняка?..

Равномерный скрип пружин…

В прорехе ткани мелькнули полуразложившиеся, посеревшие, раздувшиеся тела утопленников, совокупляющиеся друг с другом с механической монотонностью.

Пружины скрипели…

София потянула за ручку и с ужасом поняла, что та не поддаётся. Дернула ещё раз. Ещё! Ещё! Безрезультатно.

Кольца балдахина съехали в сторону.

При жизни, возможно, любовники были даже стройны и привлекательны. Но сейчас при взгляде на них невозможно было удержаться от тошноты. Переплетённые тела, словно чудовищный краб, поднявшись на вывернутые под неестественным углом конечности, поползли к Софии. Колыхались раздутые животы и груди, белые, как жабье брюшко.

– К нам! К нам! К нам! – стонали они.

– Алохомора! – завопила девушка.

Дверь сорвало с петель. София кинулась в образовавшийся проход. Далеко, однако, не убежала: между ней и лестницей стояло с десяток инферналов. Белых, с отрешенными лицами и залитыми чернотой глазами.

– Бомбарда!

Вверх полетели щепки и штукатурка. В облаке пыли призрачные фигуры словно растворились.

София, не теряя времени, кинулась к выходу.

На пороге она снова наткнулась на препятствие, упав в чьи–то руки.

– Тише, Гринграсс! – зашипел над ухом знакомый голос. – Тише! Совсем спятила?

– Малфой?! Это действительно ты?! – София судорожно вцепилась в рукав его мантии. – О, господи, Малфой! Ты здесь? Какое чудо!!!

– Вот уж не думал, что доживу до того момента, когда моё появление ты приравняешь к чудесам, – съехидничал он.

– Нужно срочно выбираться отсюда. Убираться с этого проклятого острава!

Малфой не мешал Софии заливаться слезами. Не отталкивал и не обнимал, просто стоял и ждал, когда её истерика сойдёт на нет.

– Полегчало? – спросил он, когда её рыдания перешли во всхлипы. – Ну а теперь слушай. Уйти, не выполнив задание Лорда мы не можем. Поэтому придётся вернуться.

София замотала головой.

– Я туда ни за что не вернусь!

– Придётся, Гринграсс. Просто поверь на слово – лучше инферналы, чем разъярённый Тёмный Лорд.

– Но что можно сделать с таким колличеством инферналов? Может быть лучше спалить этот дом к чертям собачим?

Драко покчала головой:

– Тёмный Лорд хочет, чтобы мы очистили дом, а не уничтожили его.

– Но как это можно сделать?

– Не знаю. Это у тебя сила управлять мертвецами.

– Я не умею. К тому же их там слишком много…

– Давай начнём с малого? Я призову кого-нибудь одного, а ты потренируешься? –предложил Драко.

Других вариантов не было, поэтому стали действовать по плану Малфоя.

– И как мы будем призывать мертвецов?

Через минуту что–то, подозрительно напоминающее мумию, упало на землю. Малфой поморщился.

– Половина дела сделана, – взмахнул он палочкой. – Дальше твоя работа.

Холод. Он распространялся от оскаленного, сморщенного трупа. Леденящий холод и маленькие воронки черноты. Будто кляксы.

«Во имя Отца, и Сына, И Святого Духа, Изыди, нечистая сила! Убирайся в ад во веки веков. Аминь!».

Воронки убыстряли вращение, чувство холода усиливалось.

Кап. Кап. Кап...

Где–то далеко лежит озеро, полное темных вод…

Озеро без дна и без движения.

Неподвижное мертвое озеро, куда возвращаются маленькие черные кляксы, заставляющие двигаться тела мертвецов.

***

София поняла, что была в трансе, только тогда, когда вынырнула из него.

– Ты сожгла труп даже без палочки! – восхитился Малфой.

Не прошло и четверти часа, как они любовались на исполинский костер.

– Малфой?

– Что?

– Спасибо, что пришёл. Что помог. Что просто был рядом.

– На здоровье, Гринграсс, – кивнул он.

Каникулы закончились. Жизнь в магической школе понеслась по привычному кругу: уроки, обеды, походы в библиотеку, язвительные замечания Снейпа, не замечающие взгляды Малфоя и внимательный, изучающий – Поттера.

София изо всех сил старалась не попадаться на глаза Дамблдору и, по возможности держаться подальше от Паркинсон. Она с головой погрузилась в учебу, стремясь хоть как-то сравняться в знаниях с однокурстниками. В библиотеке то и дело приходилось сталкиваться с Грейнджер. Девушки вежливо раскланивались, садились с книгами за разные столы и, не перебросившись ни словечком, читали.

Со слизеринцами София больше не конфликтовала. Однокурсники её не замечали и роль невидимки её вполне устраивала. Однако случались дни, когда хотелось обыкновенного человеческого тепла и дружеского участия. В такие дни София с тоской посматривала на гриффиндорский стол. Там человеческие чувства и отношения не были под запретом, там было всё то, о чём она мечтала.