Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

Наши взводные, молодые лейтенанты – энергии много, а ума мало, носились по парку, словно фокстерьеры, имитировали неописуемое служебное рвение и не давали нам никакого покоя. Мы же в ответ славно развлекались… и вот каким незатейливым образом: я стою перед тягачом, Лось сидит в кабине, а двигатель работает на малых оборотах. Как только один из зазевавшихся взводных оказывался напротив выхлопной трубы, я подавал условный сигнал и Лось выжимал газ на полную. Вырвавшаяся на свободу мощная чёрная струя выхлопных газов чуть не сбивала зазевавшегося лопуха с ног. И он, весь вымазанный в саже, вытаскивал из сугроба свою потерявшую щегольской вид шапку и, возмущаясь и негодуя, бежал к нам разбираться. А мы, естественно, ни капельки ведь не виноваты, он сам подкрался незаметно. Мы здесь работаем в поте лица, машину комбата регулируем! Или он хочет, чтобы самого командира батальона возили на неотрегулированной и непроверенной двадцать пять с половиной раз машине? Хочет? А-я-яй, а если завтра война, а если в поход? Он что, враг народа или вражеский диверсант? Нет, не враг и не диверсант! И не хочет! Ну, тогда ладно, будем продолжать работу, но взводному всё равно нужно быть поаккуратней. Не бережет он себя совсем. И взводный, сверкая глазками на вымазанном сажей лице, злобно скрипя зубами, отваливал, естественно, затаив на нас вселенскую обиду. А нам на это было глубоко начхать с высокой колокольни, нечего рвать задницу и выслуживаться. Ох уж мне эти армейские воспоминания!

Лось, на котором я еду, повторяет практически один в один шуточки того Лося. Видимо, у настоящих сохатых лосяр так водится, независимо от того, человек или животное, коли назвался Лосем, значит, хочешь не хочешь, а просто обязан коптить небо!

Так я и ехал на спине одного лося, который навевал мне воспоминания о другом Лосе. Он-то, кстати, сейчас весьма уважаемый человек! По крайней мере, с его собственных слов. Но по его делам этого пока не видно, и даже наоборот, словоблудие одно и показушничество: у кого машина дороже, да балясина в фамильном загородном замке толще и узорчатее. А уж коли дело доходит до того, что начинают мериться люстрами, то тут наш Лосик впереди на лихом коне, любому даст фору! Да, с люстрой, балясиной и машиной у него всё в полном порядке, а вот с остальным, что за деньги не купишь…

По поводу лосиной солидности мне сразу вспомнился ещё один забавный случай. Дело было в выходной, я заступил в наряд помощником дежурного по штабу, а со мной ещё два посыльных, как раз из одного с Лосем призыва. В наряд по штабу заступали обязательно в парадной форме одежды. Это же, ох, какая честь! Понимать надо. У одного из посыльных, худосочного татарина, была искусно сделанная по всем неуставным правилам фуражка – предмет давнего лосиного вожделения.

Гляжу, а через плац, дико отсвечивая мундирными пуговицами и выбрасывая по своему обыкновению вперёд сильные кривоватые ноги, идёт какая-то подозрительно знакомая усатая личность. Ну, думаю: «никак наш бравый Лосик в увольнение намылился!». Так оно и оказалось. А дорога на контрольно-пропускной пункт как раз шла через штаб, на крыльце которого я и находился в тот момент. Но Лосик направлялся именно к нам в надежде договориться с татарином и позаимствовать на время увольнения его парадную шляпу, просто-напросто поменяться на пару-тройку часов, это же такой пустяк, такая малость! Лось думал, что проблем с этим у него никаких не будет! Что ж, памятуя о его привилегированном положении в батальоне, вполне могло и сработать.

Но он страшно ошибался. Татарин откровенно «имел в виду» все эти эфемерные лосиные заслуги перед дорогим Отечеством. Что же было Лосю делать? Ведь именно эта татаринова фуражка делала Лосика таким неотразимым для женского пола! Она так подходила к его усам! Он прямо-таки засматривался на себя, крутясь и вертясь перед зеркалом в роте, принимая всевозможные позы и строя мужественные гримасы в те редкие минуты счастья, когда татарин милостиво позволял ему немного побаловаться и примерить свою фуражку! Эта фуражка могла сослужить теперь Лосю неоценимую службу и поспособствовать долгожданному романтическому знакомству с какой-нибудь местной богиней, о чём наш Лосик давно, но пока безрезультатно мечтал по ночам, кутаясь в жиденькое, протертое, видавшее виды солдатское одеяльце.

Татарин же, басурман и откровенная зараза, каких свет не видывал, возник, как чирей в ноздре, непреодолимой преградой на пути к нежному лосиному вожделению! Этот жадный субъект, лютый жлоб, одним словом, всё так и норовил испортить! Он, инфекция басурманская, ни в какую не желал меняться головными уборами! Одно слово, нелюдь иноземная! И как ещё земля таких носит! Сколько Лось его не уговаривал, не упрашивал нежно, и даже не угрожал отлучением от своей харчевни, татарин был, как кремень. То ли вредничал, то ли зло какое затаил, но упёрся ещё хуже, чем баран, и ни в какую, хоть тресни.

Тут я, видя такое дело, отвёл Лосика в сторонку и дал ему добрый дружеский совет, сулящий мне заодно и продолжение бесплатного концерта. Совет заключался в следующем: мол, нужно сорвать с головы вредного и несознательного татарина фуражку, а ему бросить свою и убежать за проходную. Надо заметить, Сохатый лишь изредка занимался со мной за компанию спортом, зато он всегда хорошо бегал и любил это дело, в отличие от меня. Учитывая, как Лось умел бегать, это должно было сработать. А после увольнительной разберётесь, но дело-то уже будет сделано! Как говорится, шляпа в деле, а дело в шляпе. Главное, чтобы Лосик не забыл принести мне из увольнения стаканчик семечек. Глазки у Лосяры загорелись, он аккуратно подкрался к ничего не подозревавшему татарину сзади и молниеносным рывком овладел вожделенным предметом, прикрывающим татарский затылок, после чего задал, как и было задумано, стрекача!

Лось нахлобучил себе на голову бесподобную фуражечку, распрямил гордую, но не очень могучую грудь и, красиво выбрасывая вперёд ноги, буквально слетел с крыльца и помчался, как порыв штормового ветра, к проходной, не разбирая дороги, окрылённый удачей. Он скакал прямо по газону, идущему вдоль штаба. Летел, лишь иногда касаясь земли ногами, на крыльях предвкушаемой любви.

Татарин сделал несколько неловких прыжков вдогонку, но куда уж ему, дистрофичному, было угнаться на своих соломинках за самим Сохатым. Он витиевато выругался, смачно плюнул вслед нашему ловкачу и остановился, разведя в досаде руки и гулко хлопнув ими по тазобедренным костям своего непрочного скелета. Лосик уже добежал до конца газона и… о, горе! Он впопыхах не заметил тонюсенькую, но очень прочную стальную проволочку, сливающуюся с травой, бережно и аккуратно натянутую по периметру и примотанную к стальным арматуркам, вбитым для прочности на пару-тройку метров в землю. Одним из своих начищенных до блеска сапог наш Лось зацепился за эту предательскую проволоку, прилаженную чьей-то коварной и злодейской рукой.