Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

Во время завтрака никто из нас не проронил ни слова, Коршан не в счёт. А вот когда приступили к напиткам, то Дорокорн вежливо поинтересовался у занятого всё тем же ворона:

– Коршан, извини, что я тебя отрываю от столь личных дел, но ты не скажешь, во сколько начинаются занятия?

– В семь утра и не на пёрышко больше, то есть не на секунду позже. И очень настоятельно рекомендую не опаздывать, а то Томарана, ядри её в корень, коли осерчает, может у-ух что сделать! Сами скоро узнаете, не стану я вас пугать раньше времени, а то ещё аппетит испорчу.

– Да мы уже поели, не испортишь, рассказывай, что там такого страшного? – попросили мы, многозначительно переглянувшись и при этом улыбки с наших лиц как ветром сдуло.

– Да не вам аппетит-то испорчу, ишь, чего удумали! Не вам, а себе. Рассказывать не буду, не могу я, она меня сама попросила не болтать. А то я бы уже давно вам всё рассказал! Что мне, думаете, жалко, что ли? Не-ет, мне-то совершенно не жалко. Вот могу вам в утешение рассказать про перемены, желаете?

Естественно, мы очень желали узнать, какие произошли перемены, тем более, что это могло каким-то образом отразиться на наших ночных планах по захвату школы.

Юриник не выдержал и проговорил сквозь зубы:

– Так что же это ты, ведь с этих перемен и нужно было начинать!

Ворон, слегка приподняв одну бровь, проговорил заговорщицким тоном:

– Что ж, извольте. Итак, перемены назначает учитель, когда сочтёт нужным, и сам же определяет их продолжительность.

Всё понятно! Мы разочарованно переглянулись. Я украдкой взглянул на часы, время ещё было, оставалось двадцать пять минут до начала занятий. Теперь Юриник задал свой вопрос, похоже, в отместку за перемены:

– А скажи, пожалуйста, Коршан, когда ты опять станешь человеком?

Коршан подпрыгнул на месте.

Юриник здесь же пояснил, чтобы лишний раз не травмировать психику и без того нервной птицы:

– Нам ведь нужно знать, когда готовиться к тому званому пиру, на который ты обещал пригласить нас почётными гостями? Ну, ты сам всё понимаешь! Едой необходимо запастись и так, по мелочи, девочками.

Ворон внимательно, словно строгий и проницательный чиновник, прикидывающий намётанным и бесстыжим взглядом размеры возможной мзды, посмотрел на Юриника долгим испытывающим взглядом. Он даже на минутку перестал совершать столь привычные дыхательно-пихательные движения. Потом всё же ответил. Правда, не сразу, но сподобился:

– Как только вы прослушаете весь курс и сдадите экзамены, в чём лично я ни капельки не сомневаюсь, Джордж обещал вернуть мне облик человека, естественно, при условии, что я расстанусь со своей вредной привычкой – чревоугодием, а про девочек мы договорились помалкивать. Мне кажется, что последнее время я проявляю порой чудеса воздержания! Главный показатель – моя способность летать. Как только не смогу подняться в воздух, так он сразу же превратит меня, несчастного, в… – он на мгновение замер, решаясь, говорить или не стоит, и грустно продолжил, – даже говорить, во что превратит, не хочу – противно, брр. А вы-то сами как думаете, не слишком ли я воздержан последнее время в еде? Может быть, уже можно позволить себе чуточку больше?

– Ну-у, не то-о, чтобы уж очень воздержан, – отвечали мы, чуть ли не лопаясь от смеха, – но и почти не голодаешь. Главное, что летать пока ещё можешь, значит, всё путём…

Коршан удивлённо посмотрел на нас, а Юриник пояснил ему:

– Значит, всё в порядке, всё ля-ля. Ведь ты летаешь, как ласточка, мы же всегда восхищались тем, как ты ловко и виртуозно умеешь это делать! Чего только стоит одна та легендарная бомбардировка Корнезара на плоту!

Ворон благодарно крякнул в ответ и блаженно закатил глаза. Он всегда впадал в благосклонное расположение духа при воспоминании о том занимательном случае, чего нельзя сказать про ещё одного участника тех милых воронову сердцу событий. Да, случай был не только занимательный, но и весьма поучительный. И действительно, коли не желаешь, чтобы тебе самым откровенным образом наделали в рот, так не разевай его абы зачем и почём зря!

Коршан, поблагодарив нас за завтрак и пожелав удачи и успехов в учёбе, улетел по своим делам, сделав вместо одного круга по обеденному залу целых три. Напоследок, ловко спикировав, пролетел совсем близко над нашими головами и, покачивая крыльями на прощание, на огромной скорости вылетел в коридор.

Через некоторое время из коридора раздался звонкий звук удара, словно шлепок пощёчины, а затем громкий вскрик и ругань. А ещё через несколько секунд оттуда, чуть покачиваясь, вошел Корнезар с большим красным пятном на лбу. Он был просто взбешён. Подойдя к нам и усевшись за стол, Корнезар разъярённо зашипел:

– Чтоб этот обжора, этот пернатый стукач, этот осёл крылатый себе клюв поломал! Бурдюк, утыканный перьями! Чтоб у него на лбу хобот вырос и всё, до чего этот хобот только смог бы дотянуться, ему в ненасытный клюв пихал, пихал, пихал! И чтоб у него вдобавок перьевой клещ завелся, и всё оперенье сожрал, вот потеха была бы!

Он ещё много чего наговорил, но сейчас нет нужды оглашать весь список ругательств, сказанных в адрес ворона его самым закадычным другом. Скажу только одно: если хотя бы малая часть тех замысловатых, но искренних и сказанных от чистого сердца пожеланий сбылась, то получившееся нечто было бы настолько же привлекательно, как дальнейшая судьба мира, из которого я сюда прибыл. Ну, может быть, Коршан выглядел бы чуточку посимпатичней.

Немного успокоившись, Корнезар заявил, что пришёл за нами. Не лично за нами, а за всеми учениками, которые ещё находятся здесь, в обеденном зале. Всем надлежало, и желательно побыстрее, отправляться на первый уровень в учебный зал, где через какие-нибудь десять минут начнутся занятия. Красное пятно на его лбу медленно расплывалось, опухало и уже начинало принимать очертания шишки с тёмной точкой посередине. Очень походило на то, что на этот раз Корнезар схлопотал по куполу именно клювом, а не крылом, как в прошлый раз. Что ж, не повезло, не каждый день коту масленица. Зато повезло в другом, не получил в глаз от души, нет худа без добра.

Наскоро покончив с остатками завтрака, мы на всех парах поспешили в зал первого уровня, ведь каждый знает, что крайне неприлично опаздывать на занятия, пусть даже и такие, тем более в первый раз.

В обеденном зале оставалось ещё человек восемь и в коридоре мы были не одни, так что вероятность придти последними нам не грозила.

И действительно, когда мы без лишних задержек прибыли на место и вошли в учебный зал, то свободных мест было ещё предостаточно, и мы выбрали последние четыре места по правую руку от входа, если стоять лицом к учительскому столу. От нечего делать принялись разглядывать травы и корешки, которые в аккуратном порядке лежали перед каждым из нас на больших подносах. А справа от них стояли всевозможные колбочки и мензурки. Некоторые пустые, а некоторые с какой-то, не всегда прозрачной жидкостью, вполне возможно, что и с обыкновенной водой, но пробовать на вкус и проверять почему-то не было никакого желания, кто его знает, в кого потом превратишься или куда побежишь, подпрыгивая от нетерпения. Слева от подносов стояло что-то похожее на обыкновенную спиртовку с подставкой для колб, которые обычно используются для кипячения или выпаривания всевозможных жидкостей. Общее впечатление, как в наших школьных кабинетах химии перед проведением очень важных лабораторных работ.