Галина Гончарова - Азъ есмь Софья

А где взять тех, кто не ворует?

Софья растила, но ведь время нужно, время! Даже на то, чтобы записать сказку о Мальчише-Кибальчише – и пусть простит ее Гайдар, – но ведь идея-то какая! Просто буржуинов переименовать в иноземцев, внести немного правки – и читай!

А как еще воспитывается патриотизм?

Детскими сказками и песнями. И Софья воспитывала, понимая, что без команды она ничего не потянет. И Алексей, случись что с ней, – тоже.

Сейчас она прежней ошибки не совершит. Ее брат будет знать и о целях, и о средствах.

Так что, когда Милославский принялся подкатываться к Алексею то с подарками, то еще с чем… палками его гнать было нельзя. А вот перенаправить…

До паровозов и рельсов тут додуматься было нереально, да и ни к чему. А вот каналы…

О да!

Черта ли ссыльных на Урал гнать?

Нет, там не ссыльные нужны, а крепкие мужики, которые и ружье держать умеют, и характером удались. А вот здесь…

У Софьи возник проект…

Что является самым важным фактором?

Время!

Отсюда вывод. Дороги и каналы. Это строительство, госзаказы, подряды, это бешеные бабки… а еще – трудоустройство. И – решение кое-каких проблем. Софья все раздумывала, как бы намекнуть отцу, что отменять Юрьев день – не лучшая идея, но ведь и приказ свой отменить – не лучше, что это за царь, у которого семь пятниц на неделе? И наконец, ей пришло в голову альтернативное решение. Да, Алексей Михайлович Русь закрепостил. Алексей Алексеевич отменит, но пока…

– Редко я тебя вижу, сынок. И Сонюшку… А уж про сестриц и вовсе разговора нет. Совсем вы меня позабыли…

Алексей Михайлович вроде бы и жаловался, но улыбка пряталась в густой русой бороде, играла смешинками в синих глазах… и Алексей обнял отца.

– Батюшка, так ведь помощников растим. Не бездельничаем.

– Вот, ежели б не это… ну погуляй пока.

– А что, тятенька…

– Хочу я, чтоб ты польским крулем стал…

Алексей наморщил нос.

– Тятенька, а что нам в той Польше? Нам османы да крымчаки куда как больше мешают.

– И до них очередь дойдет…

Ага, дойдет, как же, – меланхолично помыслила Софья. Жди… в казне голяк, с металлами швах, после бунта казна медь принялась на серебро заменять, но граждан поимела на этом по полной, заменяя медный рубль на пять копеек серебром. Так что секс власти с народом, причем последний в очень пассивной позиции, имеет глубокие исторические корни.

Тьфу!

Какая тут, на хрен, война? У себя бы разобраться?

– Тятенька, я тут подумал…

– Да?

– Жаловались мне ребята, что крестьяне-от бегут с мест…

– Бегут. Ну да ладно, поймаем…

– Тятенька, так ведь не от хорошей жизни бегут…

– А что ты предлагаешь?

– Тятенька, ежели человек хоть куда бежать готов, то возвращать его – на верную смерть обрекать.

– И? Говори, Алешенька…

– В казне денег нет… и дорог хороших нет, и каналы бы нам пригодились…

– Ну и?

– Ежели человек на все готов ради воли – пусть пять лет отработает на строительстве, а потом вольную от государя получит? И пусть селится, где пожелает… Хочет – в городе, хочет – в деревне, а захочет – так и в Сибирь пусть едет, землицу поднимать?

– Так ведь и семейные бегут.

– А разве семьям дело не найдется? Бабам – стирать надо, людей кормить надо, обшивать надо… еще и не хватит!

Алексей Михайлович задумался.

– М-да… откуда у тебя и идеи-то такие, сынок?

– Так ведь в школе все думаем. Что один придумает, что второй – вот и получается. А я только собираю да склеиваю.

– Умница ты у меня, сынок. Но это обдумать надо…

– А я могу и посчитать. Что, откуда, как лучше… хочешь?

Алексей Михайлович улыбнулся.

– Посчитай, сынок. А ты, Софьюшка, чем занимаешься?

Софья гордо подала отцу кривовато вышитую цветными шелками рубашку.

– Не побрезгуй, батюшка.

Вышивала не она, понятно, ей было некогда. Девочки поделились.

– Тятенька, а могу я – как Алешенька?

– Что именно, Сонюшка?

– Вот он ребят учит, так, может, и мне боярских дочерей собрать, учить? Чай, не глупее Европ, а девочки сидят по домам, света белого не видят.

Раньше Софья не предложила бы этого. Но сейчас у нее уже был составлен костяк «женского батальона». Найдется и кому приглядеть, и кому в рамки ввести, не одна она заниматься будет.

– А я бы приглядела, да и Танюша тоже, чтобы все было чин по чину, – вставила свой полновесный рубль Анна.

– А Танюша как?

– Просила передать, что молится за тебя ежедневно…

Молится, как же. Молиться там все молятся, но Софья сильно подозревала, что Татьяна еще и по сторонам поглядывает, вдохновленная примером Анны. У той-то с Воином все сладилось, не будь Анна царской дочерью, давно б руки ее попросил. Но приходилось таиться и молчать. Софью это тревожило, но выбора не было – не признаваться же, все в монастыре окажутся.

Впрочем, результатами беседы с отцом Софья была более чем довольна. Алексей Михайлович обещал подумать и попросил Алешу все подсчитать. Сидеть ей над пергаментом теперь долго, но может быть, хоть пятая часть ее идей выгорит? Она нарочно просила больше, чтобы получить хоть что-то. Да, не повезло ей с полом! Будь она парнем – насколько бы легче было! А так – прячься, конспирируйся и продвигай идеи через других. Неужели так всю жизнь и будет?

Следующий год прошел более-менее спокойно, не считая нескольких потрясений. Но были они не очень большие, можно сказать, лично Софьины.

Умерли Глеб и Борис Морозовы. Сначала Борис, а затем, в декабре, убрался и Глеб [26] В официальной истории они умерли в 1661–1662 годах, но поскольку у нас уже слегка отличающийся вариант, автор счел возможным чуть продлить им жизнь. Тем более это ни на что не повлияло. – Прим. авт. .

Реакция близких была разной. Анна Морозова рыдала и стонала как белуга. Царица взяла ее к себе и всячески успокаивала сестру, но Софья подозревала, что больше там не горя, а игры на публику. Было б о ком плакать – не надо о покойных плохо, но ведь та еще сволота был. Ворюга, хапуга, властолюбец… раньше бы убрался – на жене бы меньше синяков осталось.

Феодосия же вроде как оплакивала мужа искренне. И то – характер у нее был сильнее, а Глеб умнее, так что сжились. Опять же, ребенка родила…

Ванечка ревел несколько дней подряд – царевны Анна и Татьяна отпаивали его успокоительными настойками, казаки сочувственно косились, а Алексей при всякой возможности заверял друга, что он-де не один на свете. И мать у него осталась, и они его не бросят…

Софья тоже старалась отвлекать парня, тем более выяснилось, что у мальчишки потрясающие способности к математике. Не голова, а живой компьютер. А потом девочка принялась заниматься с приятелем. Пока еще ей многое было можно, пока еще – дети.