Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 4 (СИ)

Без умного лица тут действительно никуда. Потому как одни утверждают, что изображение волн не позволяют воде попасть внутрь лодки, и поэтому должны быть нарисованы с внешней стороны. А другой орет, что дверь не просто должна не пускать воду. Нет, совсем даже наоборот. Время от времени она должна воду пропускать, и потому… Короче, все надо перерисовывать совсем по-другому!

…«Пропускать — Не пропускать», «С какой стороны волнистые полоски калякать?». Неужели именно об этом и должна сейчас болеть у меня голова? Или это все-таки козни Витька, и весь спор придуман, чтобы стащить меня с облюбованного холмика?

…А Ундай и плотники, получается, достигли такого уровня в искусстве лицедейства, что чуть ли не пену изо ртов пускают и друг друга за грудки хватают?! Нет, для них это все серьезно. А дверка эта не какой-то там элемент конструкции, а чуть ли не мистический лаз из одного мира в другой. …Как тут не вспомнить римлян, у которых для дверей специальный бог был — тот самый старина Двуликий Янус.

…Да и чего удивляться кажущемуся идиотизму спора, — успокаиваясь, убеждал себя я. — Ведь вся эта плотина, воспринимается ими как нечто мистическое и невероятное, а в мистике мелочей не бывает. Помню, как все они ходили охреневшие, когда я показал им принцип плотины на маленьком ручейке. Ундай так тот вообще не мог оторвать взгляда от границы, где одно широко и внезапно раскинувшееся плоское зеркало воды вдруг переходило в совсем даже другое — старое и узкое, расположенное примерно на ладонь ниже. Он даже ухом ложился на мокрый песок, чтобы лучше рассмотреть все это с близкого ракурса.

Все-таки что ни говори, а Ундай эстет. И слова «редкий для этого мира» тут не уместны. Не надо думать, что если человек ходит в шкурах и украшает себя скальпами своих врагов, то он не способен чувствовать красоту. Способен, и еще похлеще нашего, поскольку привык видеть, слышать и ощущать куда более глубоко и тонко, чем большинство моих современников. Тут без этого никак. Просто использует он эти способности немного для другого.

Без умения Видеть не разглядеть прячущегося в траве тигра или кролика. Зато едва уловимый оттенок цвета камня, воды или травы скажут о многом опытному взгляду. Изменившийся звон насекомых или шорох травы в ночи предупредят тебя об опасности, если ты умеешь Слушать. А если не сумеешь почувствовать на подсознательном уровне изменение обстановки — быть беде.

А чем отличается художник от обычного человека? В первую очередь, вот этой самой способностью видеть. …А музыкант — слышать. …Когда часами сидишь в студии и рисуешь гипсовое яблоко и коричневую вазочку на фоне серой тряпки, постепенно начинаешь замечать разные оттенки цвета, цвета теней, отблески прямого света и рефлексы, что бросают отраженным светом одни предметы на другие. И с удивлением понимаешь, насколько же тупым (другого слова трудно подобрать), был твой взгляд, и сколь многого ты не замечал раньше.

А большинству моих соплеменников эти многочасовые сидения в студии не нужны. Они и так все это видят, потому что те, кто не способен был Слышать, Смотреть, и Чувствовать, до совершеннолетия просто не доживают.

…Собственно к чему я это все? Да к тому, что как художники могут вести абсолютно бессмысленные, с точки зрения «нормальных» людей, споры о цветах и оттенках. И даже в запале бить морды друг другу, обсуждая мазки кистью. Так и для моих работяг все эти «магические каляки» — очень и очень серьезно. И если я не вмешаюсь в спор со своим авторитетным мнением, они так могут проспорить до самой осени, когда уже про урожаи и думать будет нечего. Даже несмотря на личное горе, приходится быть чутким и внимательным к бедам и нуждам сотоварищей.

— Ах вы, *** ****** хреновы. Да я вас, ***** ***** уродов ******** ***********, через колено поперек ****** морды и **** ********* ********** ** * ********* козлов! — Произнес я страшное заклинание, чтобы разрешить начавшийся спор.

Народ радостно зашевелился. Заклинание было новое, но, судя по многочисленным «магическим» словам, с которыми они раньше уже были знакомы по моему прошлому… творчеству, должно было обладать немалой силой.

— Раз уж взялись не за свое дело, так теперь рисуйте свои волны по всем четырем углам, с каждой стороны! А вон ту здоровенную каменюку на берегу видите? — Ткнул я пальцев в здоровенный обломок скалы, лежащий не берегу. — Витек, выдолбишь на ней вот такой вот знак — «***». Наискосок. Слева направо. Крупно как только сможешь, чтобы издалека видно было.

…Ага, пусть археологи будущего поломают головы над тем, чтобы это значило. Будет им над чем на ученых спорах копья поломать. А моему чересчур ретивому ученичку будет к чему руки приложить, чтобы шибко умным себе не воображал. И пусть не думает, что от всех других шаманских дел я его на это время освобожу! Пусть, сволочь, по ночам работает. …А мне — будет приятная ностальгия о московских заборах.

…А может даже и хорошо, что Ундай всю эту бучу поднял. Если ничего не получится, свалю вину на всяких там безграмотных рисовальщиков. А чтобы никому не было обидно, свалю на обе стороны.

Да. Мат, подлянки ученику и будущим потомкам — это все-таки мощная магия. Выматерился, напакостил, и вроде как даже полегчало. Вместо унылой тоски в душе кипит какая-то радостная злоба. …Мне бы сейчас очередное нашествие аиотееков очень бы даже не помешало, чтобы было на ком эту злобу выместить.

…А еще я жрать хочу! Несколько дней почитай ничего и не жрал, от тоски этой дебильной. Тоже мне, шаман Великий, разнюнился как гребанная институтка о потерянной невинности.

…В самом подходящем настрое подошел к своему костру и рявкнул на Улоскат. Ноль внимания. Кажись, в нашем семействе распространилась эпидемия безумия — у этой тоже шарики за ролики закатились.

Ну да, припоминаю, о чем говорила Осакат перед тем, как начать со мной ругаться. «Эта Твоя забрала ребенка и из рук не выпускает. Своей титькой сухой кормить его пытается. А откуда у этой пустоцветки молоку-то взяться?!?! …Вели, Дебил, ей ребенка мне отдать, у меня молока на двоих хватит».

Разумное предложение. Только вот видать Улоскат, всю жизнь о своем ребеночке мечтавшая, заполучив нашего с Тишкой, окончательно спятила. Решила, судя по всему, что он ее, и отказывается из рук выпускать. Вон, с повязкой на башке сидит. Это ее сестренка палкой промеж ушей приголубила, чтобы нормально сынишку моего покормить.

Так и живут теперь, три-четыре раза в день — драка, как по расписанию. Только с боем и удается из рук этой ополоумевшей младенца забрать, покормить, а потом она опять его выкрадывает, потому как сестренке за двоими детьми, мужем и мной никак не уследить. …Сдается мне, если я немедленно не вмешаюсь, все эти не в меру ретивые родственники мне ребенка угробят, так сказать, в припадке излишнего чадолюбия!