Александр Руджа - Бесконечное лето: Эксперимент (СИ)

— Ты очень хорошо поешь, — повторила Алиса. И больше до самого своего домика не сказала ни слова.

Ну, а мне прокрасться в свой домик и юркнуть под одеяло оказалось и вовсе быстро. Хороший был день. Непростой, зато плодотворный. Обдумать бы все, но боюсь не успеть, очень уж спать тянет. Значит, завтра. Надеюсь, выйдет не хуже. Наде…

Но тут режим сна включился на полную мощность.

***

— Саша, проснись…

Я плавал в темной, вязкой пустоте, которая катала меня как камешек в потоке, то прижимая ко дну, то отпуская почти на поверхность. Вырываться было бесполезно, да и невозможно. Просыпаться — тем более. Может ли очнуться ото сна обычный камешек? Снятся ли камешку электрические овцы?

— Саша, что происходит? Ты говорил во сне. Тебе плохо? Проснись…

Неполадки в системе. Выход из спящего режима невозможен. Запуск отладочного режима.

— Саша? Ружичка? Что с тобой? — скрипнула кровать, освобождаясь от веса. Вожатая отошла к окну. Шагнула к двери. Вернулась. Снова склонилась надо мной и положила руку на лоб.

Программа отладки не завершила работу и не отвечает. Сбой доступа к терминалу. Общий сбой системы. Необходимо переподключение.

Я открыл глаза. Надо мной в утреннем полумраке белело лицо Ольги Дмитриевны.

— Саша? Как ты…

— Ключ. Сорок два. Принудительная перезагрузка, — четко сказал я прямо в расширившиеся от удивления и страха глаза вожатой.

И отключился.

***

Глава 5

Утренние вопросы — Муки творчества — Не ночная — Беседы в пути — Отважные первооткрыватели

Проснулся я в этот раз, для разнообразия, рано, даже вожатая еще спала. Полежал чутка с закрытыми глазами, подумал. Потом понял, что сейчас снова усну, поднялся решительно, и выскочил из домика. Вокруг валялись нанесенные словно бы ветром ветки, листья и куски коры. Хм, неужели буря ночью была, я вроде бы ничего такого не слышал. Любопытно глядя по сторонам, направился к умывальникам. Думать, кстати, не прекратил.

Провалов в памяти, к счастью, не наблюдалось, я отлично помнил вчерашнее странное состояние на грани сна и бодрствования, и Ольгу, которая напрасно пыталась меня разбудить, и ощущения, будто я часть какой-то сложной машины, и понимания, что во мне обнаружилась внезапная, но опасная неполадка, и ее нужно исправить… исправить перезагрузкой.

Судя по самочувствию, перезагрузка прошла успешно.

Возле умывальников я тоже никого не встретил, если не считать кошки — красивого темно-пепельного цвета, с ярко-желтыми глазами. Вроде британской эта порода называется, нет? Кошка сидела на краю полянки и невозмутимо наблюдала за мной.

— Привет, — тихонько сказал я ей. Старая привычка: вижу кота — надо поздороваться. Да, я безнадежный и сумасшедший кошатник, оставайтесь на линии, ваше мнение очень ценно для нас.

Кошка внимательно поглядела на меня, лениво выгнула спину, и неспешно отправилась в кусты. Вот и поговорили.

«Это дежавю. Так бывает, когда Матрица что-то меняет».

Кстати, о Матрице. Что же это было, ночью-то? Понятно, что как-то связано со всеми остальными странностями в лагере, но как именно? По ночам мозги ребят подключают к огромному советскому компьютеру и высчитывают вероятность победы над загнивающим Западом? Промывают голову лозунгами «Слава КПСС»? Вводят нейротоксины для ускоренного полового созревания? Готовятся к вторжению адских помидоров-убийц из глубокого космоса?

Последняя версия мне показалась особенно убедительной. С ней я и вошел обратно к себе в домик.

Ольга Дмитриевна стояла у своей кровати в неглиже и рассматривала себя в зеркальце. При виде меня она ойкнула и подхватила простыню, закутавшись в нее на манер бедуинского бурнуса.

— А я не смотрю, — сообщил я, отвернувшись и найдя собственную кровать на ощупь.

— Надеюсь, — сварливо отозвалась вожатая, шурша чем-то в стороне.

Помолчали.

— Саша… ты себя… нормально чувствуешь? — кашлянув для приличия, поинтересовалась Ольга. — Уже все, кстати.

«Осторожно, высокое напряжение».

Я пожал плечами.

— Отлично. Вот, даже встал пораньше. А что?

Вожатая замялась.

— Ты… спал плохо. Говорил во сне.

«И ведь не соврала!»

— Ну, сейчас отлично все, никаких проблем, — заверил я заметно нервничающую Ольгу. — Я, кстати, на линейку.

— Ты только после нее зайди к Виоле, пусть она тебя посмотрит! — предложила напоследок вожатая, но без особой надежды.

И правильно. Не хватало мне еще к этой роковой женщине, она на меня ступор наводит.

***

Впервые после школы оказался на линейке. Как выяснилось, я был в первом отряде, где роль вожатой исполняла — вот неожиданность! — Славя. И как раз сейчас она с жутко серьезным видом проводила перекличку.

— Андреева!

— Есть, — отозвалась высокая девчонка с иссиня-черными волосами

— Байрамова!

— Да, — лениво сказала скуластая девушка с двумя длинными косичками.

— Вавилова!

— Присутствует.

— Винниченко! — худой, коротко стриженный парень молча поднял руку.

— Двачевская! — Тишина. — Нету Алисы, как обычно, — вздохнула Славя, что-то черкая в журнале.

— Комаринец!

— Любавская!

— Нигальчук!

— Ружичка!

— Рыбакова!

— Стецюра!

— Третьякова!

— Одинцова — есть, это я, — деловито заключила Славя, ставя последнюю птичку в журнале. — Тринадцать по списку, двенадцать присутствуют. Переходим к повестке дня.

После переклички на линейке не рассказали ничего интересного, кроме, разве что, объявления о завтрашнем вечере юных талантов, на который, стараниями Ульянки, записали и меня. Причем в раздел «авторская песня под гитару». Ну, как говорится, погоди. Я вам устрою авторскую песню. И под гитару, и две гитары, и три гитары. И бодрое пионер-шоу в стиле Оззи и Элиса Купера. Все будет.

«Сядем усе!»

Озаренный гениальной идеей, я поскакал по лагерю в поисках Алисы, потому что только она могла оценить всю мощь моего замысла, плюс только она могла помочь в его осуществлении. Ну, еще Мику, конечно. Но Мику потом.

Алиса нашлась почти что сразу — она дежурила у столовой. Надо полагать, меня дожидалась. Очень, очень рассудительная девушка. Мы чинно поздоровались, я протянул ей локоть, и мы поднялись на крыльцо как подвенечная пара.

— Есть шикарная идея, — пробормотал я ей на ухо. — Тебе понравится. Ешь быстрее.

— Ясненько, — промурлыкала она.

С завтраком было покончено, и мы удалились в сторону футбольного поля, там народу было меньше всего. Уселись на трибунах. Я прочистил горло. Помолчал. Решительно начал:

— Меня тут обманом и хитростью заставили участвовать в завтрашней помеси «АБВГДейки» и «Музыкального киоска», и скажу тебе честно, в знак протеста против этого произвола, а также очередного срока на киче, который впаяли прогрессивному негру Нельсону Манделе, я всерьез собирался уйти в леса и партизанить там как братья Бельские в Белоруссии.