Коротыш Сердиный - Колонисты (СИ)

Я развязал ремни, они поднатужились, взвалили шкуру на себя и потащили, пригибаясь под ее тяжестью. Толпа подивилась, какого большого зверя я добыл, взрослые орки захлопали по груди ладонями, выражая одобрение, гоблинята глядели восторженными глазами и подпрыгивали от нетерпения на месте. Я получил свои деньги, Кнут прилюдно, то есть при орках, пересчитал их и вложил мне в ладонь неплохой такой мешочек с монетами. Оставалось только отогнать транспорт на рембазу и вернутся домой, что я и проделал, подвезя радостных гоблинят на платформе. Впрочем, некоторые взрослые тоже были не прочь прокатится. Странно, что народ был не на работе и я спросил об этом у своих "пассажиров", на что услышал ответ, что это та смена, которая должна работать в шахте, где произошел обвал. Пока тот тоннель закрыли для выработки и сейчас около пятидесяти шахтеров просто подвисли в ожидании решения руководства. Что-то Древляна затеяла, подумал я, но ничего, дома узнаю.

Гоблинам я вернул платформу в целости и сохранности, отмыв от крови, в чем мне помогли гоблинята, на совесть почистив площадку. Я одарил детвору монеткой и указал путь в единственную на весь поселок лавку, что стояла рядом с училищем. Гоблинята умчались за сладостями, а я сдал технику с рук на руки и, поправив оружие и мешочек с монетами, потопал домой.

Пройти решил переулком между домами соседей, сократив путь и как только завернул за угол забора, как увидел, что Горшок и два орчонка что-то выпивают из бутылки и при этом морщатся. Я ускорил шаг - троица меня не заметила - и очень скоро поравнялся с ними. Брат заметил меня и глядя в его косые глаза, я понял, что они пробуют самогон.

- О, Молчун, ты как здесь? - не успел он удивится, как упал в землю с расквашенным носом.

Его товарищи удивленно воззрились на меня. Бутылка плавно перекочевала из руки одного в мою и я демонстративно вылил содержимое на землю. В глазах орков зажегся недобрый огонек, да и братец стал вставать, хлюпая носом и постепенно наливаясь зеленью - типа рассердился.

- Ты что делаешь, гад! - возопил один из них и попытался меня ударить.

Усталость брала свое, ночь не спал, от Зубанов отмахивался, а тут еще какие-то сопляки на меня лезут, хоть и на два года старше. В общем злость сама предала мне сил - я подставил топор лезвием плашмя под удар орчонка, тот завыл от боли - неприятно, когда твои кости ломаются о прочную сталь, обухом ударил в подставленную руку второго, потом пнул его в подколенный сгиб - тот сложился - и добавил сверху локтем по шее. Первый тряс рукой и никак не мог отойти от боли. Братец выпил видно лишнего и его не впечатлила такая скорая расправа - он кинулся на меня как разъяренный волкокабан, забыв про все ухватки и тренировки. Уйти с линии атаки, его кулак проваливается в пустоту, подсечка, второй раз за последнее время он валится на землю и вдобавок крепкий пинок под зад. Все трое отдыхают на земле - даже трясун предпочел прикинуться не боеспособным и шлепнулся на задницу просто за компанию.

- Значит так, сопляки. - Сказал я, встав над ними. - Еще раз увижу как вы за углом выпивку хлещете - отделаю так, что родная мать не узнает, усекли?

- Что, даже меня? - спросил, шамкая прокушенным языком Горшок.

- А тебя в особенности. - Я подхватил его за руку и рывком поставил на ноги. - Где достал? И кто надоумил попробовать?

- Я не обязан перед тобой отчитываться! - рявкнул Горшок и попытался выдернуть руку, но я живо вывернул ему запястье, чтобы не дергался. - Пусти!

- Ты слышал, что я сказал? - спокойным ледяным тоном спросил я его.

Что-то такое отцовское проскользнуло в голосе брата и Горшок предпочел согласиться, кивнул головой, мотнув патлами. Почудилась тень родителя, который сейчас говорил устами Молчуна и смотрел так же укоряющее, когда он, Горшок, бывало провинился и все знали, что это он, но тот продолжал отпираться. Он видел, что брат хочет ему только добра, также как и отец, когда наставлял на путь истинный с помощью ремня.

- Это все Шкет. - Прохныкал Горшок. - Предложил выпить, мы согласились.

- Который из них Шкет? - спросил я, кивая на приятелей.

Те замотали головами и Горшок пояснил.

- Шкет - это ичиг с рембазы, он там работает, как училище закончил.

- Недавно?

- Да.

- Потом покажешь, я с ним поговорю, объясню ему популярно, как молодежь спаивать. - Мои глаза блеснули, я уже представлял, как держу гоблина за горло. Троица, включая моего брата, поежилась. - А теперь по домам и чтобы сидели тихо. А ты пойдешь со мной. - Это уже брату.

- Мама дома. - Тихо сказал он.

Я посмотрел на него.

- Ладно, иди на реку, умойся, хот нет, утонешь еще. - Брат фыркнул. - Сейчас вместе пойдем, отметим мой удачный поход. - Я потряс мешочком с монетами. - Девчонок возьмем, устроим посиделки.

Горшок позеленел.

- Мама говорит, рано еще посиделки устраивать.

- А ты что, пробовал уже? - не понял я.

- Ну-у-у, - протянул братец. - Теперь я понимаю, зачем отцу те картинки нужны были.

Я сразу же понял куда ветер дует. Его приятели стояли и слушали, развесив уши.

- Так, вы двое, потеряйтесь отсюда. - Орки недоуменно переглянулись. - Пошли по домам, говорю, нечего семейные тайны подслушивать. А ты давай, рассказывай.

- Да чего рассказывать. - Горшок стушевался и продолжил, когда приятели ушли. - Одна девочка мне нравится из соседней ступени.

Я кивнул. Половозрелыми орки становятся лет в десять - одиннадцать, так что к двенадцати это нормальный здоровый сильный мужик, который может завести семью и продолжить род. Другое дело, что живут они не так долго, если шестьдесят лет уже очень почтенный возраст. С троллями и гоблинами та же история, только мелочь живет чуть дольше, видно им от эльфов досталось.

- И что? Ты ее позвал на посиделки?

Посиделками у орков назывались общие гуляния у молодежи, которые проходили в строго отведенных местах под присмотров представителей порядка, где юноши и девушки общались и находили общие интересы, слушали музыку. Вроде дискотеки, только без мордобоя (на это служба порядка и нужна) и без громких звуков - исполнителями были сами молодые орки, кто на чем умел играть. В основном в ходу были барабаны и что-то вроде лютни или гитары - струнный инструмент. Мне еще в человеческом обличье медведь на ухо наступил, так что играть я даже не учился, а вот Горшок озаботился этой темой еще на второй ступени и требовал у матери гитару. Теперь понятно зачем.

- Нет. - Замотал головой братец. - Боязно.

- А на речку она с нами пойдет? - спросил я его. - Поговори, с лоб-то не ударит.

- А вдруг не согласится. - Горшок от битья немного протрезвел и стал более-менее разумно мыслить. - Как тогда быть?

Мне бы его проблемы неразделенной любви, сейчас не об этом думать надо, а как вывернуться перед матерью, хотя у нее просто отличный нюх.