Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 5 (СИ)

— А в крепости сколько осталось?

— Чаво?

Да. Мое учение… в смысле — арифметика. — Распространилась пока еще не настолько широко, как хотелось бы. Так что надеяться получить от этих олухов, точную информацию о войсках, не приходится.

Спросил у аиотеека. Тот сначала весьма нелестно отозвался о моих родителях, и позволил себя пофантазировать об обстоятельствах сопутствовавших моему зачатию. Потом мы с ним немножко поиграли в ихтиандра. …В смысле, — освободив от доспехов, выгрузили из лодки, предварительно обвязав веревкой. После чего, несколько раз осторожно притапливали его голову веслом, и вновь выдергивали на поверхность. В промежутках, я делился с ним своими познаниями в ихтиологии, рассказывая о жутких монстрах и чудовищах, что в данный момент плавают вокруг него, облизываясь и скаля зубы, в ожидании момента когда можно будет впиться ими в его нежную и вкусную тушку.

Кажется, не слишком привычный к воде аиотеек, и так чувствовал себя достаточно неуютно от этого вынужденного заплыва в океане. А после моих лекций, с лица сбледнули даже наши опытные мореходы, на свою беду понимавшие аиотеекский, а этот грозный воитель, так просто бился в панике. И пообещал рассказать «все-все-все», лишь бы вновь оказаться в лодке.

Оказался. Он в лодке, А аиотееков а лагере, оказалось всего одна оикия. И та, — хоть и коренная, но как выразился наш пленник, — «хреновенькая». Если это конечно не попытка дезинформации, и не дань межармейским разборкам. Потому как все остальные, (лучшие, по словам пленника), отправились на охоту за нами. Хуже было что с этой одной оикия остались пара оуоо, — присматривать за своими солдатами и за поселком.

…Это было хорошо, хотя и немного обидно, — создавалось ощущение что нас тут совсем не боялись. Впрочем, не удивительно. Наверняка аиотееки уже привыкли чувствовать себя в этих землях абсолютными хозяевами. А девять беглецов, воспринимались ими скорее как объект для охоты, скрашивающей унылые будни «пограничного» гарнизона, чем реальная опасность. Так что немудрено что почти все они слиняли из лагеря.

— Хм… — глубокомысленно промолвил я. — А скажи-ка Дос’тек, — у нас раньше в лодке бочки с жиром были, — вы их куда дели?

— Так эта. — аиотееки забрали. — Необычайно честным-пречестным голосом ответил Староста.

— Что, все?

— Ну может парочку-другую мы случайно и прихватили, но…

— И где эта «парочка-другая»?

— Ну так… эта… Где-то там… Наверное.

— А поточнее. — Грозно сдвинув брови, и подпустив в интонации холода, уточнил я.

— Дак ведь все равно же…

— Колись сука! — промолвил я страшное заклинание.

— Ну там эта… в хижине одной, на берегу зарыты. …Случайно получилось! А ты что же, — никак за ними плыть собрался?

— Тут дело такое ребята. — Обратился я уже к своим подельникам, демонстративно проигнорировав Дос’тёка. — Как-то невежливо уходить тайком, не отблагодарив хозяев за теплый прием. …Не по ирокезски это как-то, не по-нашенски. А то ведь еще подумает кто-то, будто можно ирокезам по заднице надавать, а они и сбегут, будто побитые овцы. Правильно я говорю?

О!!! Вроде как даже ночь стала светлее от вмиг просиявших морд, и оскалившихся от радости пастей. Мои волчары мыслили совершенно одинаково с мной.

— Ну тогда сделаем так…

— От ведь не хрена же! Сим-сим откройся! Али-баба прикрой пасть и перестань хвастаться своей пещерой. — Дос’тёк, респект тебе и уважуха, вкупе с почетным званием губернатора Тортуги.

Это ж сколько лет ты это добро воровал? А ведь с виду, — этакий лох растяпистый.

…Короче, до поселка мы дошли минут за сорок. Благо весел и гребцов, в нашей лодке сильно добавилось. Но подошли не к обычному месту, а к самому краю поселка. Выгрузились, прирезали аиотеека. …Да. Я как бы в курсе что это негуманно и совсем не по геройски, — но он мог поднять тревогу, опять же, — должен был героически погибнуть, именно на берегу, снимая с местных ребятишек вину за оставление поста.

— Когда спросят. — Объяснил я пацанам. — Вы скажете что увидели сильное зарево, и аиотеек велел вам плыть к поселку. А тут на него напали мы, а вы, как обычно, убежали. Понятно?

Местные ребятки, только что увидевшие как это просто и легко, лишить человека жизни, все еще пребывали под впечатлением от увиденного, и только закивали головами, в ответ на мои слова. И даже ни слова не вякнули когда мы связали их на всякий случай, и оставили в лодке под приглядом Дор’чина, который, к собственному возмущению, должен был остаться сторожить лодку. На этом настоял я. — «Иначе, если тебя случайно убьют, кто еще сможет провести нашу лодку через рифы, и вернуть назад? Сам понимаешь, — замены тебе нет!».

А дальше, — неприметная хижина, а вернее. — ее развалины.

…А ведь даже я, со всем моим опытом и знаниями, наверняка не полез бы сюда искать сокровища. Настолько убогой и ничтожной смотрелась эта хибара. Однако, когда мы очистили пол от разного мусора, и подняли плетеный щит лежавший на полу, — нам открылась пещера Али-бабы. Тут были и шесть наших бочонков с жиром коровки, (три все-таки достались аиотеекам), кой-какие ошметки наших товаров, и (самое ценное) весла, парус, сети и прочий инвентарь с лодки. (Дор’чин попытался было набить морду Дос’тёку, но я велел прекратить… Не вовремя это. …Хотя и заслуженно.).

Да и вообще, — всякого другого барахла, в этой заначке хватало. …В том числе и кой-какого оружия. Пусть не слишком-то совершенного, но вполне способного проломить кому-нибудь голову, или проткнуть брюхо.

Так что мои вояки смогли вооружиться до зубов. …Которыми скрежетал Дос’тёк, наблюдая разграбление его сокровищницы. Но мы лишь похихикивали поглядывая на него, особенно когда я подколол его напоминанием о том, что очутились мы тут, исключительно благодаря Вселенской Справедливости, отомстившей таким образом за разграбления нашего имущества. А чтобы все было правильно и с «духовной стороны», я уколол нашему многострадальному пленнику палец, и выдавил по капле крови на каждое взятое копье или топор.

А дальше, — небольшая пробежка с грузом на плечах, и…

Вскрывайте бочонки, размазывайте жир прямо на стену. — Драматическим шепотом отдавал я ценные указания, прячась в тени стен крепости. — Постарайтесь охватить побольше… Завгур, — отойди вон туда, подальше, и размажь жир там…

…Собственно говоря, — коровкин жир, сейчас имел консистенцию сливочного масла, с утра забытого на теплой кухне, и легко черпался из свой тары, прямо ладонями, которые потом мои вояки облизывали с видимым удовольствием, и столь же легко прилипал к стене. Но мы использовали жир не только для еды, — но и для освещения. Если пропитать им пучки соломы или веревки фитиля, — то горел он ярко, и почти без копоти. Так что за неимением динамита, или хотя бы пороха, — сам бог велел использовать его для маленькой, но подлой диверсии.