Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 6 (СИ)

— Ну, что скажете? — Спросил я у наших краеведов-лоцманов, приглядываясь к все еще спокойно идущему, и не подозревающему о предстоящем гоп-стопе суденышку.

— Угу… — Грустно подтвердили они. — Корпус широкий, борта сверху внутрь завалены. Видать издалека идет…

Несколько раз поймав на вранье, я сумел доказать им, что врать Великому Шаману, — дело бесперспективное, так что больше они таких попыток не предпринимали.

Тут раздался приказ Дор’чина, мы дружно налегли на весла, и бросились наперерез. Команда нашей жертвы, тоже видать состояла из людей опытных, так что они быстро развернули свой кораблик… Но мы все равно оказались быстрее. Подошли борт о борт, зацепились кошками, которые я все-таки соблаговолил сделать. …Правда из корневищ деревьев.

Дальше просто перепрыгнули на борт, устрашая всех своим видом, ростом, боевым кличем, и крутизной доспехов.

Как это было и в случае с кораблем Ясьяяака, — увидев какие важные гости наведались на их кораблик, — матросики сложили оружие и сопротивления нам не оказали.

Кто тут капитан? — Важно вопросил я у столпившейся посреди суденышка команды.

— Я, — вышел вперед мужичок средних лет. Лицом он пытался изобразить полнейшее и безмятежнейшее спокойствие. …Что сразу выдало его с головой. — Член, взятого на абордаж «морской полицией» кораблика, будет испытывать что угодно, кроме спокойствия. А значит, дело тут нечисто!

— Чего везешь? — Грубо спросил я его, стараясь изобразить максимальное высокомерие истинного оуоо.

— Дык… Разное… — Развел мужичок руками. — Масло в основном, да ткани немного.

— А из запрещенного? — Сурово нахмурил я брови.

— Дык… Как же я этакое повезу, коли оно запрещено??? — А взгляд так и прыгнул на кувшины с маслом, плотно упакованные в специальные стойки, занимающие почти половину всей лодки.

— Ага-ага… — Продолжил я пытливо глядеть на капитана. — А никого подозрительного не видел? — Еще более сурово спросил я его.

— Кого…??? — Лицо капитана удивленно вытянулось.

— Да был тут замечен один корабль с чужаками… С запада шел. Сильно набедокурили они на Оленьей Речке и в Шамиакааре.

— Дык, я с востока же иду? — Вздохнул с облегчением капитан. — Ничего этакого не видел.

— С востока, а откуда? Ну-ка давай подорожную…

Мужик полез в заветный сундук, намертво прибитый возле рулевого весла. Достал оттуда некий ящичек, из ящичка мешочек, а вот уже из мешочка, извлек моток цветных шнуров.

Разбираться с этими «записями», я пошел на свое судно, где в трюмном ящике, возле кормы, прятались наши мореходы, напрочь отказавшиеся показывать свои лица чужакам.

Разбирались мы с этими чертовыми шнурками, наверное больше часа. Все-таки это узелковое письмо, сравни какой-то головоломке.

Но в конце концов, своего добились, — смогли «скопировать» персональные узлы парочки Родов, и пять, — названий портов, хотя скажу честно, — задачкой это оказалось непростой. — Да от нее бы наверное крыша съехала даже у какого-нибудь маньяка-макрамешника. А уж я бы точно один не справился. — Пришлось задействовать наших капитанов, и Тууивоасика. Последний вообще оказался большим спецом по этому делу, сиречь, — грамотным. Вот только заставить его помогать себе, было крайне тяжело. — Приходилось спрашивать буквально о каждой петельке и продевании в нее шнура…

— Так что у тебя в кувшинах? — Спросил я у капитана, возвращая ему связку. — И будет лучше, если ты скажешь мне об этом до того, как я разобью эти кувшины, и увижу сам. Потому что тогда, уходя с твоего суденышка, я подожгу его, а масло, как ты знаешь, очень хорошо горит. А такая смерть… думаю, тебя не порадует!

— Там бронза… — Помертвев лицом, испуганно ответил капитан. — Клянусь тебе благородный оуоо, это в первый раз!

— Ты опять осмеливаешься лгать мне? — Покачал я головой, явно сожалея о несовершенстве мира и порочности человеческой натуры. Ты думаешь, я поверю что ты, единственный на свете побережник, который не является вором, мошенником и негодяем?

Впрочем ладно. Я не гоняюсь за мышами и сусликами, — моя добыча куда крупнее. Но в назидание тебе, и всем воришкам, которых ты встретишь на своем пути и поведаешь об этой истории, — я заберу твой груз!

В течении следующих часов пяти-шести, я проклинал это свое решение.

Нет, масло это и впрямь было хорошей добычей. — Ясьяяак и Отуупаак, в два голоса заверяли меня в этом.

И впрямь, вскрыв один из кувшинов, я обнаружил там что-то вроде оливкового масла, густого и ароматного, которое, по словам наших гидов, давили из плодов некоего кустарника. А если еще учитывать, что на дне кувшина лежал бронзовый кругляшок, килограммов этак на пять с лишним, причем в точности совпадающий размерами с донышком. (Ага, так я и поверил байкам про «первый раз», — явно годами отработанная технология). И судя по весу, таких «заряженных» кувшинов было штук двадцать, — добычу мы и впрямь взяли богатую. Да еще и пара десятков кусков ткани, из каких-то растительных волокон, окрашенной в приятный темно-зеленый цвет, были «неплохой прибавкой к пенсии», как сказал бы МММемщик Леня Голубков.

Но вот перегрузить, а главное, подготовить место для этих чертовых кувшинов, — стало настоящей морокой!

Да, пожалуй, если бы не помощь команды с захваченного судна, и специальные подставки-ячейки, которые пришлось аккуратно разбирать на месте, и собирать на нашем корабле, — мы бы с этой задачей хрен справились бы.

Впрочем, — наши пленники не жаловались. — Более того, известие что их отпустят даже ни разу не убив, — они восприняли как необычайный подарок судьбы, и даже не пытались лезть к нам с разными вопросами, о том кто мы, откуда, и какими полномочиями обладаем.

Так что, прилежно проделав всю работу, они еще долго-долго благодарили нас, и убрались восвояси ограбленные, но счастливые.

Оно ведь и правда было аттракционом невиданной щедрости и человеколюбия. — Даже мои соратники, привыкшие уже, что весь мир населен сплошь, — «пятиюродными родственниками со стороны бабушки двоюродного дяди, пришедшей из другого народа жены», и то, думаю, без зазрения совести, перерезали бы попавшихся под горячую руку морячков. А что? — Мы же их на абордаж брали? — Значит воевали! А на войне, даже дальнего родственника зарезать не зазорно, коли он на другой стороне бьется.

Но я отпустил. — Оно и кровь лишнюю проливать неохота. Да и на наших лоцманов-капитанов, это произвело бы удручающее впечатление.

Нет, не в том смысле что они страдали излишним гуманизмом. — Думаю, случись им самим захватить этот кораблик, — экипаж ждала бы куда более печальная участь. Просто оказавшись сами в роли добычи, они обязательно примерили бы ситуацию на себя. И вполне могли бы решить, что их ждет та же участь, после того как они станут ненужными. А отсюда и до отчаяния недалеко. А отчаяние толкает даже пугливых зайчиков, на отчаянные поступки. — Оно мне надо? Пусть уж лучше думают что я обязательно сдержу слово, и отпущу их обратно, да еще и с немалой наградой!