Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 6 (СИ)

Теперь, чужаки. — Внимательно всмотрелся в лицо вышедшего говорить аиотеека.

Что сказать? — Из коренных, но не оуоо, а оикия. — Посылать оуоо за какими-то там уличными фулюганами и прочими нарушителями беспорядков, было бы слишком высокой честью. Однако видно что это и не простой оикияоо, а человек куда более высокого уровня, раз уж ему доверили командовать аж пятью дюжинами бойцов.

Чем-то он напоминал мне старину Асииаака, — такой же стойкий приверженец имперской идеи, и мастак приводить варваров к покорности. — Волевое жестокое лицо бывалого командира, привыкшего что его команды выполняются беспрекословно, и уже давно забывшего что кому-то надо доказывать свое право отдавать приказы.

Наверняка незаурядный человек, — в ином мире смог бы стать Вождем, отцом и опорой, целого племени. Но тут, навечно обречен подчиняться.

Возраст уже хорошо так перевалил за средний, но видно что еще силен и вынослив, так что в бою будет серьезным противником. А снизившаяся с годами скорость, вполне подменяется опытом и отработанной до совершенства техникой, — опасный боец!

…Думаю, — хороший тактик. Но вроде старины Гит’евека, — не стратег. Стратегия, это привилегия оуоо, и этому мужику вряд ли позволяли соваться на такие высоты, со своим простонародным рылом.

Так что, — первым делом надо сломать стандартные схемы развития событий. И, коли уж видно что затушить конфликт не удастся, — поднять его до уровня, на котором этот вояка не сможет принимать решения. А значит, будет вынужден отступить…

— Прости уважаемый… извини, не знаю твоего имени. — Встрял я в разговор, почувствовав как за моей спиной плотнее сдвинулись ряды бойцов. — Но как ты можешь говорить за мертвых? Разве среди убитых были твои родичи?

В сущности, по аиотеекским меркам, это было страшным оскорблением, — какое-то портовое быдло, — родичи аиотееков! Но задавая этот вопрос, я постарался выглядеть как можно более смиренным. Типа я не нарываюсь на драку, а просто мне мол, как шаману, интересен чисто технический аспект этого дела. И я мог себе это позволить, стоя перед строем крутых бойцов.

— Если надо будет, — родичей этих найдут. — Ткнув пальцем в гору трупов стащенных в сторону, высокомерно ответил аиотеек. Но небольшая заминка перед ответом… да и сам факт, что аиотеек удостаивает кого-то ответом, — давала понять что он обескуражен моим неподчинением, и хоть чуточку, но растерян.

— В тех краях, откуда я прибыл. — Неторопливо, и опять же, — подчеркнуто скромно, начал я. — Принято что тот кто пускает странника в свой дом или город, — распространяет на него священные правила гостеприимства, а значит берет под защиту и покровительство.

Я прошел долгий путь по степям, горам, лесам и морям. И везде где был… даже среди племен живущих как животные, в грязи и не зная одежд, этот обычай свято соблюдался, ибо завещал его нам сам Икаоитииоо, в чьем Величии и Силе, усомнится лишь безумный.

Когда меня впустили в бухту, когда я пожертвовал часть своих товаров Храму и городу… Когда я разделил в Храме пищу с достойнейшими Вождями аиотееков, — я решил что этот обычай существует и здесь.

Скажи мне достойный воин, — неужели я ошибся, и аиотееки не чтут Священный Закон Гостеприимства?

— Что?!?! Я… Э-э-э…

Во-о-от!!! — Кажется у аиотеека начала подключаться какая-то, давно уже не использовавшаяся часть мозга. Десятки лет доминирования конечно дело хорошее. Но старые священные обычаи и мораль, так быстро не атрофируется.

Просто эти обычаи и эта мораль, передвигаются куда-то в графу «для своих», потому как все вокруг лишь рабы аиотееков, а к рабам, нормы принятые меж свободных людей не относятся.

Мы же, — рабами точно не были. — Об этом говорили и наши доспехи, и копья в руках, а главное, — готовность умереть подтверждая свое право на свободу. Неудивительно что аиотеек растерялся.

— Закон гостеприимства, — продолжил давить я. — Так же говорит, что защита жизни и сохранность имущества гостя, — это вопрос Чести для хозяина. — Но я никогда в жизни не поверю, что аиотееки, о чьей силе и благородстве я слышал так много даже на противоположном берегу моря, — не знают что такое Честь! Или вы не хозяева этого города, и мне надо говорить с кем-то другим?

…О, не надо слов, по твоему лицу я вижу что вы тут хозяева не только города, но и всех земель вокруг. — Так скажи же мне, благородный воин, — кто, и с какой целью тебя сюда послал? Ибо я вижу что тут происходит недоразумение, способное нанести огромный ущерб Чести аитееков, опозорив их в глазах самого Икаоитииоо. Не могло ли так случиться, что тот кто позвал тебя сюда, — хотел навредить аиотеекам?

Аиотеек шмальнул в меня этаким пронзительным взглядом, явно не символизировавшим о желании стать моим лучшим другом. Но…! — Молодец, сдержал свои чувства, и рвущиеся из горла слова, при себе. Затем бросив внимательный взгляд на жрецов, стоящих на палубе нашего корабля, и на кучку городских прутоносцев, снизошел до ответа.

— … Я Масииаак, — служу бесстрашному и великому оуоо Коонгивоосику, из рода Желтых Камней. Которого Большой Совет Родов, поставил править городом Аоэрооэо. — пробормотал аиотеек. А затем видимо решив что коли уж начал говорить, надо договаривать, — добавил уже куда более твердым голосом. — Он послал меня сюда, чтобы навести порядок.

…Ну да, конечно же, после всех этих слов о гостеприимстве и чести, не скажешь ведь при такой толпе свидетелей, что тебя послали убить и ограбить гостей. А «наведение порядка», можно толковать по всякому.

— Это очень достойна и благородная миссия, о великий воин. — Горячо заверил его я. — Но кто тогда вон те люди что пришли сюда вместе с тобой, размахивая прутьями?

— Э-э-э, ой… Я Лаакраак из старой семьи Таайк, что живет в городе со дня основания Храма, и присматривает за гончарными рядами. — Откровенно испуганно проблеял главный прутоносец, под кинжальным огнем сосредоточившихся на нем взглядов.

— И зачем ты здесь? — Уточнил я, потихоньку подгребая под себя председательские функции.

— Чтобы пресечь беспорядки… — Совсем уж неубедительно ответил бедолага.

— Среди убитых есть твои родичи? — Опять надавил я на него, почти не сомневаясь в ответе. От этого Лаакраака, так и пованивало большими деньгами, и я сильно сомневаюсь чтобы «присматривая» за гончарными рядами, он сам, хоть раз коснулся бы пальцами глины. …То же мне, — «коллега» нашелся. — Типичный рэкетир.

— Э-э-э… Нет. — Пряча глаза в землю и даже покраснев, ответил Лаакраак.

Мужик явно попал между молотом и наковальней. — С одной стороны, стоял кто-то из аиотееков, заваривших всю эту кашу. Но с другой стороны, — Храм.

Пойдешь против аиотееков, — умрешь от копья. Пойдешь против Храма… Ну вот не знаю, какими там угрозами могли оперировать жрецы. Но судя по роже этого доблестного прутоносца, — конфликта с Храмом, он опасался не меньше чем, конфликта с аиотееками. Так что нежелание вставать ни на одну из сторон было не просто написано, а просто-таки вырублено зубилом на его лице.