Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 6 (СИ)

Почему я его не боюсь настолько что могу находиться рядом с ним? — Не знаю. — Может мои мозги человека 21 века работают чуточку по иному. А может сказывается наше давнее с ним знакомство. (Ведь как-то же я попал сюда). — Но так или иначе, — фанатом-маньяком я не стал.

Иногда у меня возникает желание исследовать эту штуку, понять «где у нее кнопка», и попробовать приспособить к чему-нибудь полезному.

Но я человек выросший с внедренными в сознание истинами, что «Спички детям не игрушка» и «Не влезай, — убьет!». Так что не желая уподобиться анекдотичной обезьяне с атомной бомбой, предпочитаю держаться от этой штуки подальше.

…Моя бы воля, — я бы вообще от нее избавился. — Этот мир еще достаточно юн, чтобы играть в такие опасные игрушки. Иногда мне кажется что этот Амулет, подобен лимонке, подкинутой в кучу игрушек для группы детского сада. — Одно неловкое движение слишком любопытного младенца и…

Впрочем, — боюсь что мои желания и воля, тут значения никакого не имеют. — Как я смог понять, (или убедил сам себя в этом), — Амулет вроде как подпитывается человеческими эмоциями. Они ему нужны для нормального функционирования.

Так что пока он является предметом религиозного культа, — все более-менее нормально. А вот если его к примеру утопить в море, или зарыть в землю, (бить кувалдой по нему я точно не собираюсь), — эта сволочь как-нибудь да извернется, что-то такое сделает, чтобы вернуться к людям. И мне очень не хочется знать, каким именно путем, она этого добьется.

Так что, — пока приходится быть при нем хранителем и одним из доноров эмоций. …Эуотоосик второй. Осакат — третья. — Пока только у нас хватает сил и желания находиться рядом с этой внемировой фигней. …Хотя подойти вплотную, получается только у меня, — эти двое, предпочитают держаться подальше, — шагах так пятнадцати-двадцати.

Иногда еще приходят шаманы, подчас даже очень из далекий мест, чтобы попробовать себя в единоборстве с магией Амулета. И я без особых проблем открываю им ящик, чтобы они могли почувствовать что это за дрянь такая. Кое-кто, умудряется находиться радом с ним шагах в сорока, а потом, возвращаясь назад, разносит слухи, что торкает от Амулета, почище всякого нарко-компота.

Как и положено «правильным» дикарям, — мы приносим Амулету кровавые жертвы, пляшем вокруг него нарко-танцы стуча в бубны и колотушки, и поем былины.

Ему вероятно этих эмоций пока хватает, так что он ведет себя смирно. И я надеюсь, что так оно и будет впредь.

Впрочем, — жизнь моя отнюдь не завязана вокруг одного только Амулета. — Хотя, чего там греха таить, — обладание этой штукой, весьма способствовало усилению Авторитета народа Ирокезов.

Мы и раньше слыли не совсем понятными существами с весьма необычными связями в потустороннем мире. А уж теперь, вообще перешли в полусказочные персонажи. По крайней мере, именно так нас воспринимают соседи. И чем дальше от нас живет сосед, — тем большим количеством небылиц обрастают рассказы про странных ирокезов, пока дойдут до его ушей.

…Помогает ли нам это в обычной жизни? — Сложно сказать. — Иногда да, иногда нет. Мало кто теперь, даже аиотееки на западе, осмелится напасть на воинов, чьи головы украшают гребни из волос. Но и чтобы добиться нормального взаимопонимания при торговле или дипломатии, — приходится прилагать куда больше усилий.

Что еще изменилось с появлением Амулета? Стали ли мы жить намного Щастливее, с большой буквы «Ща»? — Да наверное нет. — Забот, проблем и напастей, на наш век и с ним и без него, хватает с избытком.

Особенно мне, все еще не оставившему идею, за оставшийся мне отрезок жизни, продвинуть развитие этого мира, как можно дальше. — Пахать и вкалывать, приходится много, так что подчас на сон и еду времени почти и не остается.

Основное внимание конечно уделяю Университету, и подготовке Голосов Закона. Но и без того, — сидеть на месте не приходится, — так что обычно за год, успеваю оббежать всю Ирокезию, начиная от поглощенной нами, в результате дружественной интервенции Олидики, и до западных болот.

Еще шесть раз плавал за море. — Чисто для моральной поддержки экипажа. И чтобы выпускники «штурманско-шаманской академии» могли совершить свои первые плавания под контролем старшего наставника.

На той стороне продолжается смута и неурядица. Некогда придерживающиеся политики единства, аиотееки окончательно разбились на кучку мелких родов и кланов, и вовсю режутся друг с другом.

Насколько это наша «заслуга»? — Сказать сложно. — Как я помню из истории своего мира, — подобные кочевые Империи особым долгожительством не отличались, и быстро разваливались едва исчезала объединяющая всех Цель, либо умирал Вождь, державший в повиновении отдельные группы.

Но натиск с той стороны на наш континент прекратился, так что пока мы живем относительно спокойно.

…Научились делать железо. …Не сами. — Вывезли специалистов из-за моря. Как и корабелов, моряков, и многих других, владеющих разными полезными ремеслами специалистов.

Даже из Храма кой-кого вывезли. Ну, тех кто успел вовремя смыться оттуда во время Большого Разграбления. В результате чего ряды бот’аников резко расширились, и появилась странная теория что Икаоитииоо неугодна двенадцатеричная система, и именно за ее использование он и покарал жрецов Старого Храма.

Причем клянусь, — я к этому бреду, не имею ни малейшего отношения. И даже отчасти борюсь с ней, когда кое-кому приходит в голову подгонять устоявшиеся обычаи под стандартный канон. — Заменять очень практичные отряды-оикия, на десятки, я не вижу не малейшего смысла.

А в остальном, — живем обычной жизнь древнего человека. — Пашем землю, пасем скот, охотимся и ловим рыбу, копаем руду и плавим металлы. Немного торгуем. Немного деремся.

Хотя с ближними соседями из горских царств, поддерживаем очень хорошие отношения. Благо Завгур, хотя правая рука у него практически и не действует, — после смерти Леокая, с нашей поддержкой сместил его сына с трона, и сам занял это место.

Царь из него получился очень даже неплохой, так что нареканий у народных масс нету. А «элита» против силы бородокосичников и ирокезов, не пляшет.

И поскольку его, Мокосая и Лга’нхи, (ну и меня тоже), объединяют фактически родственные, а главное — дружеские отношения. — Великий Союз продолжает существовать, даже после исчезновения угрозы аиотеекской экспансии.

Впрочем, все это политика, о которой рассказывать нет ни малейшего смысла. Ибо сегодня она одна, а завтра — другая.

Главное — живем, а это и есть величайшее чудо, на которое, как на нитку нанизан каждый миг, каждый вздох, каждый шаг нашей жизни.