Эдуард Велипольский - Бесконечное движение к свету

Осмотрели труп. Все три пули попали в сердце. Трехлинейка бьёт кучно, обычно, куда целишься туда и попадаешь.

– Ты нам подходишь – сказал командир.

Так начались мои трудовые будни. Первое время мне снились выстрелы, я вздрагивал и просыпался среди ночи. Но вскоре это прошло.

Именно тогда я начал задумываться: как ничтожно мала цена человеческой жизни и как легко её можно прекратить. Но где-то внутри меня что-то сопротивлялось: так быть не должно, это противоречит здравому смыслу.

У меня тогда ещё теплилась надежда, что мы скоро расправимся с преступниками, прекратятся казани и мы заживём правильно. Но время шло, а количество смертных приговоров только увеличивалось. И я не понимал – почему? Откуда берутся эти преступники? Ведь люди вокруг были как люди, жизнь как жизнь. Казалось бы – весь негатив должен уже закончиться, исчерпаться, или, по крайней мере, его должно стать меньше. Но у меня складывалось впечатление, что он всё время пребывает. И только потом, когда я попал в особый отдел, я понял, что дело-то, оказывается, в нас самих. Мы боремся не с кем-то, а сами с собой. Наш враг это те же мы. В ближнем мы видим только отрицательное и не уравновешиваем добро и зло. Нам проще рубить с плеча, так выгоднее. Мы настолько привыкли к несоответствию, что даже не замечаем его. И только когда нас самих, так же бесцеремонно рубанут по живому, мы вдруг спохватываемся и кричим – «За что?!». И тогда я подумал, что если есть на свете Бог, то он когда-нибудь прекратит всё это безобразие так же как прекратил когда-то Садом и Гоморру. Теперь я в этом убедился. Эта война нам послана в наказание за наши грехи. Мы пошли против Бога, мы унизили и осквернили Его светлый образ. И вот нам расплата. У меня давно существовала мысль, что когда-нибудь, кто-нибудь придёт и точно так же унизит наши святыни, всё, что мы создали, чему поклонялись и что идеализировали. Сама революция это тоже наказание за какие-то грехи. Грехи тех, кто совершил их в прошлом. Причём воюют здесь ни добро со злом, ни ангелы с демонами, а демоны сами с собой, зло внутри себя, увлекая в круговорот этой кровавой бойни всё больше и больше людей, как виноватых так и невинных. Но это не логично и не справедливо: невиновные и безгрешные страдать не должны. Значит, должен быть кто-то, кто всё это уравновесит и расставит по местам, пусть даже и за чертой жизни.

А может в этом и есть Божий замысел, может так и очищаются души от грехов?

Последний вопрос повис в пустоте. Спустя какое-то время послышался грубый голос, звучавший как-то особенно твёрдо.

– Всем управляет голод. Когда у тебя полон желудок, ты можешь рассуждать о Боге, благородстве, справедливости. Но кода ты голоден ты обычнчй зверь. Дрессированные животные проделывают цирковые номера не потому, что они такие умные, способные и талантливые. Они просто голодные.

Здесь следует спросить у Бога – если ты уже отделил человека от всей этой «сирой» массы, то почему не позаботился о соответственной пище, что бы сохранить человеку человечность, что бы он не преклонялся перед тупым инстинктом. В чём здесь благородство Бога? В том, что он создал человека и бросил его на произвол судьбы – мол, выживай, как хочешь, а я посмотрю, что из этого получиться? Только не надо мне тыкать в нос тем, что человек сам должен создать в себе благородные качества. Мне и нахрен не надо такое благородство, если оно сводиться на нет всего лишь куском хлеба. За всё время существования человечества, человек ни на грош не стал благороднее, всё такая же сволочь, как и в начале. Если Бог такой умный и гуманный, то почему не поступает соответственно? Тогда уж лучше пусть его не будет вовсе, чем он есть такой. Поэтому мы боремся за справедливость, что бы не было бедных и богатых, что бы все были равны. Что бы не было обществ, где одни беспардонно обжираются и благодарят своего бога за то, что он послал им пищу, а другие от безысходности ищут спасение в смерти.

Все войны на Земле начинали богачи-эксплуататоры, но воевали и гибли бедные люди, простой народ, пролетариат. Если равенство и справедливость не входят в компетенцию Бога, то люди должны сами создать это равенство. Только тогда зачем им уже Бог?

– А если весь смысл человеческой жизни заключается как раз в том, что бы создать в себе эти благородные качества?

– Ну, и где же здесь благородство Бога? Зачем ему поклоняться?

– В благодарность…. Потому что Бог создал человека, помогает ему, наставляет его, защищает. Надо только верить, а иначе как помочь человеку, если он в тебя не верит.

– Вот скажи, Пантелей, у того «святоши» разве мало было веры? Что же его никто не спас и не защитил? Почему не отсохла твоя рука, нажимавшая на спусковой курок, а свинец не превратился в невесомых мотыльков?

– Значит, Бог так решил. Священники, ведь, обычные люди. Просто на них лежит больше ответственности, потому что они взяли на себя миссию нести в народ слово Божье.

– Ну, вот я посмотрю, как тебе поможет твой Бог. Ты хотел правды? Вот тебе правда – сдохнешь… Сдохнешь по-любому. Ты уже кровью харкаешь, глаза красные, как у кролика. И ждать осталось не долго…

– Это, конечно, тоже Богу решать. Только… а знаешь, Кузьма, мы ведь делаем всё не правильно. Это мне только сейчас пришло в голову…. Нам теперь надо говорить с местными. Сейчас война, в деревнях мужчин мало. Вся тяжелая работа на женщинах. Если бы какая-нибудь старуха нас забрала как родственников… Кто здесь будет проверять? Документов ни у кого нет. Мы бы отработали, осмотрелись, прикинуть что к чему. Или можно договориться и пристроится к тем кто выезжает? За выезжающими охранники, по-моему, уже и не смотрят.

– Это рискованно: в охране-то, в основном, местные. Дня два назад я видел как пьяные охранники-полицаи пристали к парню. «Партизан?! Партизан?! – кричали они – Признавайся, что партизан!». Пантелей, я ведь по большому счёту, человек не сентиментальный. Но мне искренне жаль было того парнишку, честное слово. Он кричал, плакал, божился, клялся, а они ему всё одно – «Партизан…». Поставили к стенке, начали стрелять. Мимо, конечно, всё шутки ради, просто забавлялись, со стороны даже было понятно. Но он-то всё воспринимал всерьёз. Обделался весь, слёзы, слюни, сопли, а им смешно. А эти тоже… европейская цивилизованная нация…. Повыходили, ржут, зубы скалят. Самих бы так поставить к стенке под пулемёт. Ох, как бы они у меня ползали. Я бы их заставил собственное дерьмо жрать! Это я всё к чему говорю – им ведь, охранникам, только дай повод. Если проколемся, они уж над нами поиздеваются!

– А у нас есть выбор?

– Может, всё-таки, лучше бежать?

– Беглых расстреливают на месте. И это в лучшем случае. А если тебя начнут допрашивать, ты всё им скажешь. Они умеют допрашивать и ты это знаешь. Слышь, Кузьма, а вон, рядом с тобой мужик лежит. Спроси-ка, откуда он…