Антон Демченко - Боярич

— Кирилл, бутерброд будешь? — голос, раздавшийся сверху, заставил меня задрать голову. Надо мной, прямо на нижней ветке клена, с удобством устроился Леонид, умудрившись забраться туда с пакетом и термосом.

— Не откажусь, — кивнул я и, взяв у приятеля предложенный сэндвич, тут же реквизировал одну из кружек-крышек термоса, парящую крепко заваренным, черным, словно деготь, чаем. Но, не успел я снова устроиться под деревом, как рядом раздался голос Хромова.

— Что дают?

— Бутерброды с колбасой и чай, — отозвался Лёня и, тут же прижав к груди объемистый пакет с провизией, насупился. — Но ты, дядька Аристарх, уже опоздал. Раздача слонов окончена.

— Да, я только что из-за стола… — хмыкнул ярый. — И, вообще-то, спрашивал о представлении.

— «Твердь и Пламя» в современной обработке, — отозвался я, прожевав откушенный кусок сэндвича. Сверху послышался какой-то шорох, возмущенный вскрик, и Хромов присел рядом со мной, сжимая в руке отнятый у Лёни бутерброд. Бестужев-младший обиженно засопел и снова зашуршал пакетом.

— Хм, полюбопытствуем, — пробормотал ярый, устраиваясь поудобнее. Театр. И там и тут.

Здравствуй, школа… чтоб тебя все три года не видеть. Я выбрался из «вездехода» и, придержав дверь для кузин, повернулся лицом к сияющему надраенными окнами корпусу. Да, теперь и я стал «как все» и езжу в школу на хромировано-черном монстре имперского производства. Хорошо, что не польского. Все-таки, к немцам, особенно в плане техники, у меня как-то доверия побольше…

Леонид, выбравшийся с переднего сиденья, толкнул меня локтем в бок и тут же сам зашипел от боли. Ну да, досталось ему вчера от сестры нехило. Она, раскатав близняшек, не сразу успокоилась, а тут еще и братец младший вылез, со своими замечаниями и улыбочками. В принципе, сам виноват, конечно. Нечего было смеяться над ее прожженным костюмом. Там вздыхать надо было… сочувствующе, ага. Так что, теперь у Лени синяк на полплеча, а бестужевский доктор, вместо того, чтобы убрать последствия четко прилетевшего от Ольги удара, только пожал плечами и вручил моему заместителю слабенькую мазь. «Приказ Валентина Эдуардовича», и всё тут. Типа, сумел вывести сестру из себя, прими наказание достойно.

Ха. Интересно, а меня она не тронула, потому что я всем своим видом выражал сочувствие, или не решилась драться из опасений, что спортивный костюм и вовсе развалится?… Кхм… Катерина Фоминишна! Вспомни Катерину Фоминишну… Да, твою ж дивизию!!!

— Чего замер, Кирилл? Идем, урок через полчаса начнется, — хмуро проговорил Леонид.

Я уже упоминал, что не понимаю этого дурацкого обычая, приезжать в школу за час до начала занятий? Вот-вот. Собственно, Бестужев-младший всю дорогу ворчал под одобрительное молчание кузин, о том, что из-за меня, засони этакого, они все рискуют опоздать… Ну, не глупость?

Впрочем, Бестужева можно понять. В нынешнем его ворчливом настроении виновато не только ноющее плечо, но и его собственный промах. А именно, попавшая-таки в руки Лины записка от Романа, из-за которого, позавчера ночью, кузина так настойчиво рвалась выйти с территории усадьбы. А ведь Леонид был уверен, что перехватил их все… Облом.

Да, о том, что Федор Георгиевич заблокировал все номера в браслетах сестер, кроме домашних, я узнал еще во время того разговора, когда он устроил мне разнос за мотыляния по городу. Учитывая, что встретиться с Линой в гимназии, Роман не мог, поскольку не является ни учеником, ни близким родственником ученика или представителем его рода, а в городе близняшки не появляются, передвигаясь только из усадьбы Бестужевых в гимназию и обратно, да еще и под бдительной охраной гвардейцев, я сделал вывод о единственном реально возможном способе передачи информации, доступном этой парочке… о классических и таких романтичных записочках… ну и… позаботился, чтобы этот канал им тоже обрубили.

В общем, сейчас, Бестужев-младший старательно накручивает себя перед тем, как устроить разнос своим агентам среди младшеклассников, что всё время моего отсутствия в гимназии, крутились у КПП в ожидании некоего молодого человека, горящего желанием передать подруге записку. Интересно, а какое количество ухажеров, кроме Романа, естественно, обломалось с назначением свидания своим пассиям? Способ-то, оказывается, весьма популярный… И что будет, если они узнают имя устроителя этих обломов… в смысле, Бестужева?

Смерив взглядом шагающего рядом Леонида, гибкого и подвижного, словно ртуть, пришел к выводу: ничего они ему не сделают, если не скооперируются. Попросту, не догонят. Это и Ольге не удалось бы, если б не помощь близняшек…

Класс встретил меня буднично. Собственно, как и должно быть. Разве что, Мария Вербицкая осведомилась, когда я, наконец, соизволю открыть свой факультатив, а то, дескать, девочки из театральной студии уже интересовались… Прикинул свое будущее и побледнел. Надо было создавать факультатив финских дровосеков-природников… с топорами, ага. И чтоб никаких пил и стихийных техник…

Не думаю, что ожидаемое мною событие произойдет сегодня, но подготовился я, словно на очередной «выход». «Плевалка-трещотка», правда, устроилась на самом дне рюкзака, вместе со взрывпакетами… обозвать их гранатами, у меня язык не повернется. Подавители, туда же. Всю эту роскошь, прикрыла куртка, а взятый мною в охотничьей комнате усадьбы, ухватистый нож с привычной рукоятью из турьего рога, пристроился в ножнах на левом бедре. Жаль карман джинсов, но пришлось им пожертвовать в угоду скрытности. Хорошо, что в гимназии никто особо не возражает против небольших отступлений в форме одежды… Правда, за всей этой возней с «модернизацией» одежды, я чуть не забыл самое главное: записку Бестужева, выцыганенную мною у боярина во время нашего последнего разговора

Время до большой перемены не летело и не шло. Оно тянулось. Ползло как улитка и ехидно подмигивало мне двумя точками-разделителями с экрана часов над рабочей доской кабинета, стабильно, один раз в вечность. А когда чертов звонок всё же прозвучал, я с облегчением вздохнул. К счастью, браслет молчал, и мне не пришлось нестись сломя голову по лестнице, в попытке догнать Лину, прошедшую мимо одного из фиксаторов установленных мною у входов в школу.

Не буду лукавить, решение о такой «опеке» я принял еще до того, как поговорил с Гдовицким и Громовым-старшим. Никакого альтруизма. Просто, в той ситуации, на мой взгляд, Роману банально неоткуда узнать о том, что я выжил. Предположение, конечно, но не лишенное логики. Из осведомителей у него, только Лина, и доступа в имение, где только и знали о моем «спасении», как показали похороны, не имеется. Вот я и постарался обезопаситься, насколько это возможно. Конечно, остается вариант, что Лина проболталась ему на похоронах, но… не верю, уж больно спокоен был Роман Авдеевич, а я ведь глаз с него тогда вообще не спускал. Учитывая же, что на следующий день Громовы «сели в осаду» и заблокировали связь с чужими, шансы на раскрытие моего инкогнито падают еще ниже. Понятно, что всё это только предположения, но я был бы идиотом, если бы не принял хоть таких вот полумер. Эх, жаль, я не могу размножаться делением, насколько проще было бы отслеживать ситуацию…