Людмила Ример - Ветер с Юга. Книга 1

Ухватившись руками за ветку, он уже нащупал ногой опору, собираясь быстренько спуститься с небес на землю, но внезапно что-то непонятное на этой самой земле заставило его замереть. Под ним по тропинке бесшумно, как тени, скользили люди.

От радости Никита чуть не закричал, но внезапно пересохший рот не смог выдавить из себя ни звука. Только через пару секунд он сообразил, что его смутило – люди были зелёными! Вначале он даже и разглядеть их как следует не мог – зелёное движение на фоне зелёных кустов.

Все они были одеты в буро-зелёные штаны и кожаные короткие сапоги, у каждого на поясе висел длинный нож. Голые торсы, руки и головы мужчин сплошь покрывала зелёная краска, делавшая их невидимыми в зарослях. Каждый воин в руках нёс копье и короткий толстый лук, к которому за спиной в кожаном колчане висел пучок стрел. Волосы по бокам голов были выбриты, оставляя посредине чёрный невысокий, как у боевого петуха, гребень.

Лиц лесных духов Никита не видел, но угроза, сквозившая в каждом движении зелёных людей, сразу задавила в зародыше надежду, что при виде него на этих лицах отразится бурная радость. Тем более, что оперения их коротких стрел подозрительно напоминали ту, что всё ещё торчала во лбу одноухого хозяина избушки.

Шествие закончилось довольно быстро. Никита насчитал пятнадцать воинов, бесшумно проскользнувших по тропинке в полном молчании. Лес проглотил их, не оставив следа. Передумав спускаться, Никита снова замер на ветке, вглядываясь в окружающий лес. Но никаких новых сюрпризов больше не было. Пока… не было.

«Ну я дебил! Может, тут киношку какую снимают! Про индейцев… Надо было заорать – и был бы уже дома. Мама борщик бы уже наливала… со сметаной…» В животе противно забурчало. «А чё они зелёные? Вроде индейцы все с перьями были, не помню я там зелёных… Витька бы спросить, он по индейцам спец».

Сидеть на ветке стало просто невмоготу, и Никита решительно слез на землю. Подобрав в кустах свой мешок, он огляделся и двинулся по тропинке вслед за лесными духами, стараясь теперь ступать как можно тише.

Солнце катилось к горизонту, удлиняя тени и сгущая сумрак под деревьями, превращая обычные кусты в жутких загадочных существ, норовящих подставить ножку, ударить по лицу и вцепиться в одежду. Свежий ветерок прогнал дневную жару, и Никита искренне порадовался, что прихватил рубаху. Пора было присматривать место для очередной ночёвки.

Тропинка обогнула густой кустарник, и Никита не сразу понял, что лес закончился, и впереди было ровное поле. От этого поля его отделяло только невысокое заграждение из срубленных деревьев, наваленных друг на дружку.

Не зная, идти ему дальше или провести ночь здесь, Никита вскарабкался на нижнюю ветку высокого дерева, пытаясь хоть что-нибудь увидеть в быстро надвигающейся темноте. За широким полем он разглядел что-то, похожее на постройки, но сколько ни вглядывался, не смог заметить ни одного огонька.

Ветер, прилетевший оттуда, неожиданно донёс запах дыма и звук, похожий на собачий лай. Никита не помнил, как слетел с дерева, перелез через завал и понёсся в темноту. Сначала ноги заплетались в густой траве, но вскоре он выскочил на выкошеный участок, с радостью понимая, что это-то уж точно дело рук человека.

Он бежал уже минут десять, а поле и не думало заканчиваться. Внезапно в темноте проявилась высокая стена, за которой на фоне тёмного неба угадывались крыши построек. И опять – ни одного огонька. Стена мрачно и негостеприимно ждала, когда мальчик, совсем задохнувшись от быстрого бега, уткнётся в неё.

Тяжело дыша, Никита стоял у человеческого жилья, куда так страстно стремился, и молчал. Угрюмая тишина настораживала и мешала заорать во всё горло: «Спасите, помогите». Кто знает, что из-за этой стены вылезет… на ночь-то глядя. Развернувшись, Никита медленно поплёлся назад, туда, где рядом с одиноким высоким деревом темнел небольшой стожок.

Добравшись, он натянул рубаху и, устроив себе в мягком сене уютное гнёздышко, свернулся калачиком и мгновенно заснул.

Разбудил его шум. Открыв глаза, Никита сдвинул в сторону сухие стебли и осторожно выглянул наружу. От селения по полю в его сторону двигалась большая толпа. Люди громко и нестройно выводили какую-то мелодию, но голоса звучали так грубо и резко, что Никита никак не мог уловить ни одного знакомого слова. Мелодия шла волнами, на высоте звучания каждый раз обрываясь гулким металлическим звуком.

Впереди толпы шёл высокий худой мужчина в белом одеянии с длинными рукавами и накинутом на голову капюшоном. В руках он нёс круглый белый сосуд размером с футбольный мяч. За ним четыре здоровых мужика тащили на плечах в деревянной раме круглый белый диск. Он-то и издавал тот дребезжащий звук, когда идущий за ним седой бородатый мужик в чёрном широком балахоне равномерно колотил по нему длинной палкой с железным шаром на конце.

Метрах в десяти от этого оркестра, неуверенно опираясь на правую ногу, медленно шёл почти голый человек, вся одежда которого состояла из коротких, чуть ниже колен, изодранных грязно-зелёных штанов. Правая штанина и нога, которую он старался щадить, были сплошь покрыты чёрно-бурыми пятнами.

Грудь и лицо мужчины покрывал причудливый узор из зелёных полос, по-видимому, нарисованный краской. Чёрные густые волосы, сбритые с боков, шли ото лба к затылку широкой полоской, спускаясь на спину недлинной косой. Руки пленника – а другая мысль у Никиты даже не возникла – были туго связаны за спиной.

По обе стороны от зелёного человека шли несколько мужчин, одетые весьма живописно – в штанах из грубой чёрной ткани, таких же грубых, но уже более светлых цветов рубахах и в жилетах, сшитых из шкур с длинным белым, рыжим или чёрным мехом. Поверх жилетов они надели блестящие доспехи из белого металла, закрывающие грудь и живот. На головах мужчин красовались меховые шапки, напоминающие наши ушанки.

Длинные копья с острыми наконечниками в их руках были направлены в спину и бока пленника, и скорее подгоняли его, чем пытались помешать бегству. В тех местах, где более усердные охранники старались показать свою неожиданную власть, из ран текла струйками тёмно-красная кровь.

В нескольких метрах за пленником шла плотная толпа пёстро одетых мужчин и женщин. Наряды женщин отличались только цветом рубах из грубого полотна, одетых поверх длинных юбок почти одинакового бурого цвета, да широкими поясами, украшенными причудливыми узорами из разноцветных нитей. На головах у всех до одной были повязаны чёрные платки, полностью скрывавшие волосы.

Мужчины поголовно были одеты в белые рубахи и меховые жилеты, чёрные штаны и короткие кожаные сапоги. На рукавах рубах пестрели замысловатые узоры, вышитые яркими нитями. Почти у каждого на поясе висел меч, а у многих ещё и ножи, похожие на тот, что Никита снял с покойника.