Goblins - Стальное сердце. Часть 1

Ну а вечерком, когда я усталый, но довольный, возвращался домой, возле дверей моего жилища меня ожидал сюрприз.

— Ну, привет, Узумаки — ко мне обратилась миловидная девочка, почти девушка скорее, ожидавшая меня в сопровождении грузноватого дядьки с протектором Конохи на лбу и символикой клана Инудзуки на кимоно.

— Хана–химэ? Рад видеть тебя в добром здравии. И, ээээ, господин…?

— Дайки Инудзуки — пробасил тот — Тсумэ–сама велела тебе кое–что передать — он протянул мне довольно объемистую сумку, до того висевшую у него на плече. Она сказала — ты знаешь, что там. Сумку можешь оставить себе.

— Ты можешь идти, Дайки–сан — это Хана — а мне надо поговорить с Узумаки.

— Я подожду тебя возле раменной — ответил тот, и, развернувшись, удалился.

— Что хотела тебе сказать — она посмотрела мне прямо в глаза — Ты мне не нравишься. Не думай, что если мать запретила нам поставить тебя на место, то мы все забыли и простили. А Сен просил тебе передать, что ничего еще не окончено. Ты нам задолжал, Узумаки, понял?

— Ничего не имею против такой милой девушки как ты — она чуть порозовела — И против твоей матушки тоже. Она умная женщина, очевидно же, что мозги в вашей семье передаются по женской линии, и вы должны понимать, что я лишь защищался. А Сену можешь передать — еще полезет — я ему глаза через нос высосу.

Девушка невольно хихикнула, видимо представив такую картину, и чуть расслабилась, однако, тут же вернула на личико серьезное выражение.

— Я тебе все сказала. Никто не может безнаказанно избивать моих братьев. В сумке книга — надеюсь, ты умеешь читать — она фыркнула — А то, не удивлюсь, если нет. И свиток, там техника стихии огня. И деньги. Знай — будь моя воля, вместо этого всего получил бы ты кунай в глаз — и презрительно улыбнулась.

— Такая красивая — и такая глупая! У тебя есть, что мне еще сказать? Если нет, то я тебя не задерживаю. Я лучше спать пойду, чем тебя слушать, надеюсь, с возрастом ума у тебя прибавится. Бери в этом пример с матери. Кстати, надеюсь, деньги пересчитывать не надо? А то кто знает, что от вас ожидать…

Я аккуратно обошел онемевшую от негодования девушку, зашел в квартиру и захлопнул дверь прямо перед ее носом — она как раз повернулась, чтобы сказать мне что–то еще. Тут же дверь содрогнулась от могучего пинка.

— А ну–ка открывай!!! Я с тобой не закончила!!!

— Зато я закончил. Отстань от меня, не хочу с тобой общаться, я устал. А высадишь дверь — пожалуюсь госпоже Тсумэ, надеюсь, вставлять новую она отправит тебя и твоих тупых братьев. Что за семейка, никакого от вас покоя…

Снова удар в дверь, правда, уже не такой сильный.

— Тупой Узумаки! Ну ладно, погоди еще у меня…

Послышался звук удаляющихся шагов.

И что они мне притаранили? Надеюсь, не магическую бомбу, артефакт–ловушку или еще какой неприятный (для меня) сюрприз? Если так, если наш с Тсумэ договор нарушен — что ж, они выбрали сами. Спровоцировать Кибу — ума много не требуется, и неустойку взыщу, прежде всего, с него, причем с лихвой — игры кончились, и если в сумке будет не то, что должно быть по условиям соглашения — то шею я ему сверну, плевать на последствия. Один из моих жизненных принципов таков: договор следует соблюдать, каков бы он ни был, а обманывать, выкручиваться и торговаться следует до его заключения. Травить колодцы в поселениях врага, резать спящих, жечь жилища вместе с их обитателями — все средства хороши для войны, но когда заключен мир — его следует принять. И горе обманувшему.

На всякий случай, я не стал открывать сумку сразу — прошелся по ней истинным зрением — вроде ничего. В смысле, никаких признаков магии в емкости не наблюдалось. На всякий случай, я наложил на мешок ослабленный вариант проклятия «магической пиявки» с немедленной активацией — данное заклинание, в полноценном варианте предназначено для выкачивания маны у пораженного им мага, а в ослабленном — просто идеально подходит для обезвреживания магических ловушек — просто высасывает из них энергию. Полезный фокус, в общем. Это уже паранойя, конечно, но лучше быть здоровым параноиком, чем беспечным инвалидом — сколько хороших ребят пострадало, подобрав вроде бы случайно оброненную отступающим врагом вещь! Шаманы племен западных пустошей большие мастаки были на подобное: оброненный кошелек, нож или еще что–нибудь более–менее ценное подбирается солдатом, а через несколько часов или дней человек умирает от неизвестной болезни, порчи или отравления. И что интересно — на первый взгляд, вещь ничего опасного в себе не содержит! Мы, однако, быстро научились с этим бороться — жизнь заставила, хотя, сам принцип наложения чар на предмет так, чтобы их было совершенно не видно в магическом диапазоне, так и остался мне неизвестен. Ломать — не строить, оно завсегда легче. Вот с тех пор, кстати, у меня и появился стойкий прибабах на тему личной безопасности — не уверен, что вещь, полученная от недруга, безопасна — проверь, пока не станешь уверен. Проверь дважды и трижды — лечиться, ежели чего, гораздо дольше.

Но нет, толстый талмуд, рулон свитка и увесистый мешочек, набитый монетами, сюрпризов не содержали. Это не может не радовать. Потом посмотрю, что там, в книге, спать уже пора — на тренировку рано вставать.

Ну что ж, проблем эта асоциальная семейка мне пока что больше не доставляла. С Сеном Инудзуки мы несколько раз пересекались в коридорах академии, я к общению не стремился, он — тем более. Видимо, дома его хорошо на эту тему проинструктировали. Киба первое время при моем появлении в зоне видимости кривил морду, но потом перестал — видимо понял, что от пронзительных взглядов и злобных фырков в мою сторону я никуда не денусь, и смирился с моим существованием. О конфликте между нами, видимо, были проинструктированы и учителя академии: на уроках, когда для заданий, предназначенных к выполнению не в одиночку, распределяли пары или команды — мы в одну с ним не попадали никогда. Это касалось всех занятий, всех — кроме тайдзюцу, где долбаный юморист Майто от души веселился, частенько ставя нас в пару для выполнения упражнений, не забывая упомянуть о силе юности. Мне это удовольствия не доставляло ровным счетом никакого, Киба шипел и плевался — Майто за всем этим внимательно наблюдал, и жизнерадостно ухмылялся, даже шире чем обычно — то есть от уха до уха. Точно таким же образом он начал развлекаться, когда почуял легкую неприязнь, появившуюся в отношениях между Хинатой и Ино, и теперь если упражнение было в паре — две из них можно стало угадать еще до разбивки. Еще одним поводом порадоваться для Майто стало выполнение им обещания по повышению нагрузки на тренировках для меня, Шикамару Нара и толстого Чоджи.