Владимир Скворцов - Сурск

Вот и закончились наши тренировки и начался первый дальний поход. Пусть он дальний только для нас, но от этого не легче. Месяц мы учились грести и управлять кораблём. Да ещё стрелять с качающейся палубы. Это будет очень не простой поход, Вик предупредил всех, что возможны попытки захвата кораблей прямо в Булгаре. Поэтому все в постоянной готовности отразить нападение.

Надо признать, что этот поход пришёлся очень кстати. Некоторые из молодых уже начали ворчать, мол, нас здесь держат за обычных солдат. Да и другие, слушая все эти разговоры, стали задумываться о происходящем. И хотя никого из нас не обижали и относились очень уважительно, у людей стал накапливаться какой-то осадок в душе. А тут этот поход, причём нашему отряду оказано не просто уважение, а полное доверие.

В поход идут три лодии, в том числе и Вирия. Все загружены полностью, так что нам доверены результаты труда всего города. Когда я понял это и объяснил всем воинам, то сразу заметил среди них изменившееся отношение к походу. Если раньше он воспринимался как знак доверия нам, то теперь появилось и опасение, а не слишком ли большой кусок мы откусили. Но деваться некуда, когда я попытался сказать о таком представлении ситуации Вику, он ответил — это будет ваша работа в будущем, так что нечего тут сопли распускать, иди и выполняй свою задачу.

Плохо готов — тренируйся. Единственное, что он сделал — выделил на каждую лодию по несколько опытных воинов. Когда я рассказал своим бойцам об этом разговоре, то всё оставшееся до отхода каравана время превратилось в одну сплошную тренировку. И в стрельбе, и в метании гранат, и в работе на вёслах, удивляя порой даже Изика, когда многие добровольно продолжали тренировки после их завершения.

Никому не хотелось, чтобы его воспринимали как сороку-трещотку, а не настоящим воином. И это после того уважения и приёма, что нам оказали. Единственное, для чего прерывались тренировки — ради охоты. Сезон начался, птицу и зверя на зиму надо запасать, так что многим из нас пришлось на какое-то время вернуться к привычному занятию. Да и не только нам, многие, кто был на это способен, взяли луки и отправились стрелять птицу.

Но сейчас всё так или иначе завершилось. Поход начался, и ничего другого, кроме как победить или умереть, нам не осталось. Лучше бы, конечно, вернуться домой в целости и сохранности.

Вот и скрылся караван за ближайшей речной излучиной. Теперь у нас только усиленный режим несения службы, разведка, разведка и ещё раз разведка. Однако почему-то всё это не вызывало никакого неприятия, а только доставляло удовлетворение. Видимо, за время своего отсутствия я несколько отвык от сложившихся в городе порядков и обычаев, и они действовали на меня как своеобразное лекарство, особенно после того приёма, которого я удостоился в родном поселении.

А встретили нас всех не просто хорошо, а как родных. Понятно, что мы с воинами здесь свои люди, и воевали за город, и работали вместе с остальными на его строительстве. А вот то, что новых переселенцев, которых видят в первый раз, встречали как своих, вызвало среди них большое удивление. А когда Доляна прямо об этом спросила Вика, тот только засмеялся и ответил, как обычно, загадочно: «А куда ты с подводной лодки денешься, вы все теперь наши, можешь в этом не сомневаться».

Все новенькие были сильно смущены оказанным приёмом, той открытостью, доброжелательностью и заботой, проявляемыми совершенно незнакомыми людьми. Когда Вик узнал, что Доляна моя женщина, сразу выделил нам отдельный дом. Остальным пришлось пока поселиться в общежитиях или казармах, как называет такие дома Вик. Но никто не жаловался, всех предупредили, что отдельные дома пока не готовы.

Когда я начал рассказывать Вику всю историю, он сначала постоянно меня расспрашивал, уточнял подробности происходящего, смотрел составленную нами карту пути, а когда рассказ коснулся событий в поселении, обхватил голову руками и молча слушал. После окончания рассказа он меня обнял, а потом сказал: «Ты всё правильно сделал, Яван. Мы примем всех, кто захочет переехать сюда. И по весне ты отправишься туда на лодии, надо выручать твоих родовичей из беды».

Для всех новичков нашли работу — мужиков пахарей отправили заниматься хозяйством, бабёнок пристроили по разным мастерским, но большую часть отправили на производство патронов и пороха, пацанам пока разрешили просто так пообщаться с другими такими же сорванцами, дав возможность осмотреться. Исключение составил Булгак, узнав про его любовь к воде и знание Оки, Вик безо всяких разговоров отправил его на обучение к Изику, сопроводив это коронной фразой «Орлы мух не ловят», на что Изик так ехидно заулыбался и спросил: «Так что, командир, научить его свободу любить?»

Детей сироток Доляна оставила себе и сейчас они живут у нас, днём в садике, вечером с моей ладой. Многое изменилось за время моего отсутствия, не говоря о чисто видимых изменениях — тротуары, водопровод, газ, что само по себе немало, но другими стали люди. Бытовые удобства, конечно, хороши, мои земляки сначала очень удивлялись таким новшествам, но со временем привыкли, только порой прорывалось невольное восхищение — вода в доме, хорошо-то как!

А вот я обратил внимание, что люди стали более уверены в себе, и какие-то независимые. Нет, никаких вольностей я не заметил, общение и поведение между всеми людьми осталось таким же, дружески-уважительным, но даже со стороны было заметно, что мастеров можно выделить по отношению к ним всех остальных. Они служили как бы авторитетом, причём степень этого уважения зависела от, скажем так, срока пребывания в мастерах. Конечно, нельзя было сравнивать отношение к Могуте или Путяте с отношением к печатникам, но даже они, по сути дела ещё мальчишки, пользовались немалой долей уважения за их мастерство.

Достаточно быстро это было замечено моими земляками, и мне пришлось ещё раз им объяснять основные принципы взаимоотношений, лежащие в основе жизни города.

Да, не получилось в этом году привлечь новые поселения в Земство. Но и подход к ним оказался правильным. Все поняли, что надо дружить с Земством и торговать. Вон как были довольны соседи Паруша, да и он сам, получив за своё зерно очень щедрую плату. Слух об этом пошёл, и на следующий год желающих торговать будет ещё больше. Может быть, торговля начнётся и зимой, рынок-то готов, и острог заканчивают.

Слухи нам помогли, особенно про приём изгоев и стариков. Потихоньку стали люди приходить со всех сторон. Совсем уж немощным и неспособным работать приходится отказывать, но для многих находится работа. А есть работа — есть питание и защита. Люди это понимают и тянутся за спокойной жизнью. Сколько это ещё продлится, трудно сказать. Не думаю, что долго.