Кой - Снова в школу и иже с ним[СИ]

На всякий случай выглянул в окно еще раз, даже высунулся наполовину. Выяснилось, что уютный экстерьер дома был дополнен симпатичным белым контуром на асфальте прямо под моим окном.

— Надо хоть узнать, кто тут суицидом переувлекся, — пробормотал я себе под нос.

— Ты, — со смешком заметили откуда–то из–за спины.

— Вы посягаете на частную собственность, — проинформировал я визитера, спокойно оборачиваясь. Поправочка — визитершу. Хрипловатый низкий голос, хоть и был опознан мной как женский, все же заставил повременить с окончательными выводами, но зря. Итак, неподалеку от дверного проема, опершись спиной на стену, стояла невысокая брюнетка в темном брючном костюме. Лицо с тонкими, чуть неправильными чертами сейчас выражало причудливую смесь фальшивого сожаления и неагрессивной издевки. Женщина небрежно обмахивалась газетой («Пророк», кажется), которую держала в правой руке, а левой ловкими неосознанными движениями вертела брелок, кажется, с боевой косой — точно рассмотреть не удалось.

Одна проблема — конкретно в этой квартире после того, как были произведены все ремонтные работы, никогда не было ни одной живой души — кроме меня, разумеется.

— Несомненно, ты засудишь меня за это, — покаянно фыркнула она, забавно приподняв брови домиком, и тут же легко улыбнулась: — Я могу сказать в свое оправдание, что принесла газету?

— С каких пор газета стала достаточным поводом для вторжения в чужой дом? — иронично спросил я, присаживаясь на подоконник.

— Газета? Никогда им не была, я думаю, — брюнетка оттолкнулась от стены и внимательно посмотрела на меня. — Но информация всегда считалась ценной, не так ли? — и она бросила мне «Пророк». Пришлось даже соскочить с подоконника, чтобы его поймать…

Подозрительно покосившись на незваную гостью, я развернул газету. Прочитал заголовок. Сложил обратно.

— Это что, серьезно?

— Вполне, — невозмутимо кивнула брюнетка.

— Поразительно. Как мне, кстати, тебя называть? — спохватился я. Правила приличия никогда не были моей сильной стороной. Я по сей день почтительно выкаю нашему нынешнему Министру, потому что никак не могу запомнить его имени…

— Уверена, — хмыкнула она, — что у тебя уже готово около сотни прозвищ с самыми разными направленностями. Не стесняйся, выбирай любое.

— Ладно… — я покачал головой, еще раз развернул газету и выразительно прочитал: — Гарри Джеймс Поттер, кавалер ордена… так, это неинтересно… а, вот: …и успешный юрист прошлой ночью выпал из окна! Кто этому вообще поверит?! И кто устроил этот фарс?

— Отвечая на твои вопросы… Поверят в это все, так как, видишь ли, это суровая и беспощадная реальность. Твой труп уже даже освидетельствовали и даже сожгли, чтоб ты случайно не воскрес. А устроила… Ну, — она покаянно взглянула на меня и с тяжким вздохом произнесла: — Я.

— Ты, — я кивнул. Брюнетка, видимо, про себя искренне потешаясь, серьезно кивнула в ответ, я, движимый непонятным упрямством, кивнул еще раз… С минуту мы сосредоточенно обменивались кивками. Наконец, я опомнился: — А ты вообще кто?

Брюнетка с беспросветной тоской покачала головой:

— Сколько раз ты был уже почти в моих руках, но все же ускользал… Я даже думала, что мы никогда не встретимся…

— До того, как ты сыграла финальный аккорд моей бурной карьеры, — ворчливо отозвался я, — на это были все шансы!

— Здесь ты достиг высшей точки успеха, — укоризненно посмотрела на меня она. — Хотя знаешь, было интересно наблюдать за твоими действиями, твоей жизнью. Действительно интересно. Что неожиданно дало тебе некую привилегию… Видишь ли, иногда в мирах попадаются настолько ничтожные личности, что боги их просто… уничтожают. Неяркие, несамостоятельные, живущие непонятно как и непонятно зачем. Этот Мэтью Снейп оказался таким. И когда встал вопрос — что делать с ним, вспомнили про тебя. И решили дать тебе сумасшедший шанс все переиграть…

— Вернись во времени лет на тринадцать, — сочувственно посоветовал женщине я. — Тогда у тебя есть маленький, ничтожный шанс, что я тебе поверю. Не то чтобы я сильно обижался, но рассказывать такие хлипкие сказки главному сказочнику страны, а то и больше… Я, конечно, понимаю, что вы там пребываете в искренней уверенности, что вашу всемогущую шарашку «Наверху» по судам не затаскаешь…

Моя собеседница звучно шлепнула себя по лбу, не совсем разборчиво простонав что–то вроде «Кто о чем…», и, решительно тряхнув головой, твердо посмотрела мне в глаза.

Неожиданно обстановка поменялась. Вместо родных стен вокруг возникла светлая просторная комната, наполненная смехом и гомоном.

— Помнишь этот вечер?

Я осмотрелся. В креслах и диванчиках сидел неполный состав «будущего страны»: я, Малфой, Забини, Гринграсс…

— Да таких вечеров было знаешь сколько? — фыркнул я в ответ.

— А здорово было бы, наверно, оказаться в самом себе несколько лет назад, — фыркнул внезапно Забини. — Столько времени сэкономить можно, да и над всеми вами поиздеваться всласть…

Его фраза тут же спровоцировала бурное обсуждение предпочтительных сроков и личностей, в которых можно оказаться, за шутками зазвучали дьявольские планы по завоеванию мира и причинению добра.

Я помнил этот вечер.

— Эй, ребята, — лениво вмешалась моя копия, чуть даже привставая с кресла. — Ну что вы говорите такие масштабные вещи, кто что когда должен сделать…

— Я понял твою мысль, — повернулся я к брюнетке.

— На самом деле, знаете что? Если меня вдруг закинет в новую–другую–чужую жизнь…

— Но не думай, что это освобождает тебя от объяснений ситуации.

— …Независимо от возраста, обстоятельств, долгов и обязательств, окружающего мира и точки отсчета, невзирая ни на что!..

— Тебе просто удалось отложить разговор в этот раз. Только в этот, — брюнетка закатила глаза и кивнула. Я обернулся к своему расслабленному двойнику, который уже поднимал бокал в честь спонтанного тоста. Я уже чувствовал, что просыпаюсь под этот тихий смех и чуть торжественный звон стекла.

Последние слова мы договаривали с ним вместе.

— Я проживу эту жизнь в свое удовольствие.

Да, давненько я не бодрствовал в шесть утра. Ну, если не считать тех случаев, когда я на этот момент просто еще не лег спать…

Итак, в несусветную рань я стоял, игнорировал зверский голод и придирчиво разглядывал себя в зеркало. Очень придирчиво.

Ну, волосы можно подстричь. Без очков я даже смотрюсь более легкомысленным и молодым, если, конечно, эти слова в принципе применимы к четырнадцатилетней сопле, коей я являлся. К слову о соплях — я задрал рукав футболки, согнул в локте и напряг руку. Хм. Вчера я показался себе каким–то менее массивным. Мягко говоря. Ан нет, в этом теле все же было какое–никакое, а мясо.