Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик

– Это самец, – обыденно пояснила инокиня. – Они обычно парами охотятся, но самка осторожнее: может, и поостережется нападать.

Поостережется так поостережется; я перешагнул через мохнатое чудовище и невольно поежился. Воистину сами боги послали мне Купаву. Правда, без нее я бы никогда в подземелья не сунулся, так и пер бы по поверхности. Пока смог бы. Интересно, а можно меня назвать дурнем? Скорее всего – да. Но как по мне, пусть лучше так, чем как в прошлой жизни.

Отдыхали мы в небольшой молельне, скрытой за мощными дверями, окованными до сих пор не поржавевшими полосами металла.

– Еда нормальная есть? – устало поинтересовалась она, высвободила из флакончика маленького светлячка и с едва различимым стоном плюхнулась на пол. – У меня только сушеная вепрятина, но ее еще попробуй разгрызи…

– Есть… – Я достал плетенный из бересты туесок с копченым мясом, обернутую в холстину ковригу хлеба с ломтем сыра… и невольно замер, потому что за дверью раздались отчетливые шаги, сопровождаемые лязганьем железа.

– Драугры… – сама себе сказала инокиня. – Значит, все-таки поднятые. – И пояснила мне: – Сюда им хода нет, они даже не чувствуют нас в молельне. Но… в общем, ничего…

– Говори.

– Отстань. Сказала: ничего – значит, ничего. Попробуем обойти их. – Инокиня выглядела растерянной и одновременно огорченной. – Тут уже недалеко осталось.

– Потекла, что ли?.. – невольно ляпнул я, пораженный неожиданной догадкой. И стал ждать вспышки гнева, убежденный, что эта вспышка непременно последует.

Но не последовала.

– Да… – пристыжено прошептала Купава. – Вот же зараза! Не должна была. Правда – не должна была. Как некстати… и это… ты отвернись, отвернись…

– И что теперь? – Я отвернулся и стал рассматривать едва различимые фрески на стене.

Через недолгую паузу инокиня ответила с едва скрываемой досадой:

– Тебя надежно прикрывает твой амулет. Меня – мой; поверь, он не такой сильный, но работает исправно. Но женская кровь, особенно такая, по сути, сама очень мощный источник флюктуаций и будет очень сильно фонить – драугры пойдут на него косяком, никакие амулеты не помогут. Придется… придется…

– Биться придется, – закончил я фразу за нее. – Не переживай. Не брошу тебя.

Ну а что мне ей сказать? Некстати, конечно, но… словом, выгребемся как-нибудь… Тьфу ты! Нет, положительно мне везет с женщинами. Еще как везет, будь они неладны!

– Спасибо… – едва слышно прошептала Купава и отвернулась.

Отдыхали мы около трех часов, точнее не могу сказать: восприятие времени под землей сильно меняется. Поели, вздремнули по очереди, отхлебнули по глотку эликсира, после чего опять ступили в коридор. По словам Купавы, до родовой усыпальницы, где и была спрятана корона, оставалось всего с полверсты. Вроде как немного, но, с учетом недавнего события, это расстояние могло оказаться по длине равным всей нашей жизни.

– Стой… – шепнула Купава и продублировала свои слова жестом, вздернув руку вверх и сжав в кулак.

Я уже и сам увидел в зеленоватых сумерках две тонкие фигуры в старинных, источенных временем доспехах. Первый драугр стоял посередине прохода, опершись всем телом на топор с длинным древком, второй – чуть позади него, в рогатом шлеме и обрывках погребальных покровов, и на первый взгляд казался безоружным.

Боковой коридор, через который Купава собиралась сократить путь к усыпальнице, неожиданно оказался замурован. Значит…

Я осторожно попытался протиснуться вперед, но инокиня придержала меня за руку.

– Не спеши… – Купава ловко сменила болт в самостреле и прицелилась в мертвецов. Тренькнул спуск, и стрела с хорошо различимым стуком вонзилась прямо в грудь умертвия с топором.

Мертвеца качнуло назад, он опустил голову, разглядывая торчащее из иссохшего тела древко, а потом одним движением вырвал стрелу. Я выматерился от досады: похоже, этих драугров можно расстреливать до посинения, без малейшего вреда для оных. Разве что из осадного требушета пальнуть.

Но второй мертвец среагировал очень странно – он с глухим рычанием ударил своего товарища и выдрал стрелу из его рук. Еще мгновение – и закипела жуткая схватка, живые трупы с рычанием катались по земле, пластины доспехов с лязгом летели по сторонам вместе с оторванными конечностями и кусками мертвых тел.

Через некоторое время в битву вмешались еще два мертвеца, схватка вспыхнула с новой силой, и наконец на ногах остался всего один, правда, сильно изломанный драугр. С вожделением прижимая к себе наконечник болта с кусочком древка и отчаянно хромая, он куда-то убежал, даже бросив свой топор. Остальные умертвия валялись на земле неряшливыми кучками гнилой плоти, из которых торчали обнаженные черные кости.

На мой вопросительный взгляд Купава смущенно буркнула:

– Сам подумай… Идем, только не спеша, там их должно быть еще много.

– Понятно. – Я наконец догадался, что инокиня сотворила со стрелой. Ага… типа свою слабость в силу обратила. Ох уж эти женщины…

Картина повторилась через сотню метров; правда, теперь умертвия рубились оружием, с большей эффективностью и гораздо зрелищнее. Схватка сместилась в боковой коридор, туда попытался скрыться счастливый обладатель стрелы, так что мы беспрепятственно дошли до самой усыпальницы. Даже не ожидал, что так легко все получится. Правда, теперь впереди – самое трудное.

– Здесь… – Купава провела рукой по черным железным дверям, полностью покрытым руническими символами. – Здесь…

– К чему готовиться?

– Не знаю, – шепнула девушка. – Здесь лежат основатель рода Кром Чарнота и Идильда Красивая, его жена. И ближники. Как случится – я не знаю. Но по возможности не вмешивайся…

Двери, скрежетнув, поддались, в лицо ударил яркий свет от огня, вспыхнувшего в больших чашах по периметру помещения. В просторном круглом зале, высеченном в скальном массиве, посередине стояли два больших каменных саркофага, украшенных грубой примитивной резьбой. Множество таких же гробниц, только проще видом и меньше размерами, теснились вдоль стен, завешанных истлевшими гобеленами. Не менее полусотни…

Я ожидал грохота сметаемых крышек и лязга доспехов поднимающихся мертвецов, но ничего этого не произошло. Стояла мертвая тишина, иногда прерываемая треском пламени и зловещим шепотом сквозняка.

Успел лишь приметить несколько скелетов на полу подле главных саркофагов, как Купава громко и торжественно, нараспев, произнесла:

– Я Купава Чарнота, дочь Олмуда Чарноты и Лидии Умной, пришла за своим по праву последней дщери рода Чарноты!!!

Несколько мгновений ничего не происходило, по лицу девушки пробежало недоумение и отчаяние, но вдруг что-то блеснуло, я невольно зажмурился, а когда открыл глаза…