Св Са - Выродок из рода Ривас

— А без этого?

— Ну, алтарный камень пробудить, конечно, можно и без этого, а вот родовая магия только с нашим участием появиться может. А чтобы мы могли участвовать, надобно человеку наш язык знать, чтобы, значит, особенный ритуал провесть.

Также я выяснил для себя и вопрос с проведением солнечных ритуалов, точнее с возможностью их проведения в связи с закрытием замка. Оказывается, существует следующая процедура. Я приношу всё необходимое для ритуалов в зал памяти (так, оказывается, называется стена с вмурованными фокусами моих предков), а Кузьмич становится моим проводником для проведения ритуала. Ритуал, конечно же, теряет часть своей изначальной силы, но не так уж много. На мой вопрос: «А как же в этом случае организуются подобные ритуалы в родах, где и алтарный камень временно недоступен и возможности пообщаться у наследника рода с домовым нет», Кузьмич ответил:

— Известно как, никак. Домовой может показать, куда дары приносить, а вот объяснить на пальцах порядок проведения ритуала не получается. Так и пропадают дары-то, ни связь, ни магию не усиливая.

— А если глава рода или его наследник физически не могут присутствовать в нужный день?

— Ну, ежели алтарный камень недоступен, то пропадает всё.

— А если алтарный камень доступен?

— Ну тогда обряды может провести любой член рода, за исключением обряда единения. Но он нужен не кажный год. Вот в этом году он тебе необходим, а потом может быть и пять лет не понадобится.

— А как я узнаю, что он понадобится?

— Так я и скажу.

— Скажи Кузьмич, вот мне нужно изучать обычаи рода…

— Конечно, надо. Это ж любому понятно.

— Так вот, а большая часть сведений об этом находится в замке. Ты не мог бы принести мне эти сведения?

— Это никак неможливо. Ежели дом закрыт, то он закрыт. И ничего из него вынесено быть не может.

— Но ты же сам говорил, что дом для тебя — это всё поместье?

— Так-то оно так, но ежели у тебя одна комната закрыта, тебе всё одно, чтобы туда проникнуть, замок ломать надо.

— Понятно. Уж прости за неуместную просьбу.

— Дык что, за спрос не бьют в нос.

Кузьмич уже собрался уходить, когда я вспомнил об ещё одной теме для разговора:

— Кузьмич, а кто это такие «другие», которые могут и за воротами злоумышленника достать.

Кузьмич, уже собравшийся было спрыгнуть с кресла, замер, потом завозился в нём, устраиваясь поудобнее:

— Вот умеешь ты вопросы задавать под конец, такие, что сразу и не ответишь. Мы, домовые, главные в доме, но и кроме нас существуют помощники:

Банник — тот тоже в доме живёт. Озорник, любит баб пугать да и под юбку к ним залезть норовит, но с понятием, ежели какая честная, то её он не трогает, а уж ежели гулящая какая, так от неё не убудет. А следит он за чистотой. Вот у тебя в доме некоторые занавеси уже по десятку лет не стираны, так банник такого безобразия ни в жизнь бы не допустил.

Кухарь — этот на кухне. Вся готовка на нём. Он мужик серьёзный, ему озорничать некогда. Но страсть как не любит, ежели труд его не ценят: в тарелках там недоеденное оставляют, а пуще того, едой бросаются. Тогда он гневается и виноватому таких блюд наготовит, что долгонько животом маяться будет.

Лошадник — этот в конюшне да в хлеву обитает и его территория — двор. За всякой скотиной ухаживает, болеть ей не даёт, лечит, ежели надо. Он, ежели и проказничает, так только во хмелю. А хмельное ему всякий раз положено, как какую животину выходит, да на солнцеворот, вынь да положь. Вот тогда он любит хвосты лошадям сплести так, что не сразу и расплетёшь. Зато мертвечину не терпит. Как на двор какая мертвечина пожалует, так сразу бросается и развеять норовит. Тут его только прямой приказ остановит, да и то, пока мертвечина со двора не сойдёт, пакостит по страшному.

Воротник — этот у самых ворот ошивается, да стены оберегает. Сам-то он слабосилок, но мимо него мышь не проскочит незамеченной. Ни по воздуху ни под землёй никого не пропустит. Сам-то тихий, а вот послушать, как люди разговаривают, очень любит, да и к музыке неравнодушен. А ежели тишина стоит, так скучает очень и чахнет быстро.

Ну и последний — подорожник. Его зона влияния простирается от начала дороги, то есть от первого придорожного знака и до… а вот докудова, это от его силы зависит. Может ухабы и рытвины на дороге создать и убрать. Камешек в копыто лошади подсунуть ну или путника от лихих людей защитить.

— А я, значит, смогу всех этих полезных существ призвать?

— Отчего не смочь. Как в силу, значит, войдёшь, так и сможешь.

— А служить они кому будут?

— Как кому, дому.

— Но ты говоришь, что дом твой.

— Конечно, мой. Я ж домовой, то есть хозяин дома.

— А я кто?

— Ты-то? — Кузьмич хитро посмотрел на меня и огладил свою бороду. — Ты-то покамест никто. Вот ежели сможешь меня на службу призвать, да достойным окажешься, так будешь тогда полным хозяином, а не сможешь — так и останешься никем.

— А призвать тебя на службу я смогу, «как в силу войду», так?

— А то. Как же иначе-то?

Я восхищённо покрутил головой. Кузьмич продолжал следить за мной взглядом. Тут мне в голову пришла неожиданная мысль:

— Постой, но ведь магия дома — моя?

Кузьмич рассмеялся. Делал он это со вкусом, долго и самозабвенно. Отсмеявшись, он вытер выступившие слёзы неизвестно откуда взявшимся грязным платком, помахал рукой, что заставило платок исчезнуть и сказал:

— Вот ежели бы я точно не знал, что матушка твоя тебя не от проезжего молодца нагуляла, никогда бы не поверил, что рода ты батюшкиного. У вас в роду отродясь таких умных не бывало. Прав ты, полностью прав. Пользуюсь я принадлежащей тебе магией и отслужить за это обязан. Но, служба моя начнётся не ранее, как войдёшь ты в двери своего дома.

— То есть все эти разговоры про «сможешь призвать на службу» и «окажешься достойным» — блеф?

— Ну почему блеф? Проверка. Вот ежели б ты не вспомнил про магию рода, то вполне так и мог бы остаться простым приживалой в собственном доме.

— Ну и жук же ты, Кузьмич!

— Я-то может и жук, да только выполнять прихоти всяких дуралеев с палочками, которым всё надо разжевать, в рот положить, да и ещё проглотить помочь, не нанимался.

Кузьмич обиделся, ну или сделал вид, что обиделся. Почему «сделал вид»? Да потому что он прекратил обижаться, как только получил ещё чашку какао.

Тут мне в голову пришла ещё одна мысль:

— Скажи, Кузьмич, а вот все перечисленные тобой существа привязаны к какому-то месту. А есть такие, что привязаны к предмету? Ну, чтобы я мог не с неодарённым слугой путешествовать, а вот с таким товарищем, который и обиходить и помочь защититься сможет.

— Как не быть, есть, только вот призвать их не получится.

— А как же их на службу взять?