Св Са - Выродок из рода Ривас

Ну и четвёртой была «имперская» партия, ориентирующаяся на Тхиудаланд. Дело в том, что именно современный Тхиудаланд была той территорией, с которой пошла экспансия Священной Империи. Также король Тхиудаланда считался прямым потомком Императоров. Большого влияния эта партия не имела, основные её сторонники — землевладельцы, мелкие лавочники, старая аристократия. Не могу не признать, что слово «Империя» сладко отозвалось где-то в глубине души графа Ашениаси, но прежде чем что-либо говорить об этой партии, надо хотя бы немного разобраться в её реальных, а не декларируемых, целях и возможностях. В этом же разговоре, данной партии было уделено наименьшее внимание.

Эти партии занимали следующие позиции по обсуждаемому вопросу:

Лоялисты были за то, чтобы заплатить достаточно для того, чтобы война в защиту Белопайса была сочтена и Галлией и Тхиудаландом выгодным делом.

Прогаллы считали, что надо заплатить Тхиудаланду деньги, а Галлии сделать политические уступки, в виде единого таможенного пространства.

Имперцы предлагали возместить расходы и создать единый воинский корпус Тхиудаланда, Галлии и Белопайса.

Пробритстанцы заявляли, что, поскольку официальной просьбы о военной помощи со стороны Белопайса не было, ничего не нужно и платить.

Главное было сказано в самом конце поездки. Граф Гент на протяжении всего разговора приглядывался ко мне и, очевидно, решился. Он обратился к высокородному Кух, но при этом многозначительно поглядывая на меня:

— Так что, Пётр, нам хватает голосов на положительное для нашей партии голосование?

— С учётом гарантированных первородной Жаннетт, хватает.

— Как ты думаешь, мы сможем убедить первородную Жаннетт вступить в нашу партию?

— Не думаю, что это хорошая идея Фриц. Сердце её безраздельно принадлежит туманным островам, а покупать её каждый раз чересчур накладно… по многим причинам.

— Что ж, вынужден с тобой согласиться, Пётр. Иногда лучше подождать… лет шесть, чем рисковать разрушить всё на века.

С этими словами он испытующе посмотрел на меня. Я медленно кивнул в знак понимания, но решив, что в моём возрасте этого недостаточно для того, чтобы эти старые интриганы поверили, что я действительно всё понял, сказал:

— Граф Гент, я абсолютно согласен, что шесть лет — это прекрасный срок для меня, позволяющий мне не наломать дров по молодости и незнанию. — Тут я развернулся так, чтобы видеть и маркиза и графа. — Не буду уверять вас обоих в том, что точно знаю, где будет моё сердце после этих лет, но гарантирую, что всегда прислушаюсь к мудрым речам… оберегающим от возможных в будущем необдуманных поступков.

Тут оба старых интригана заулыбались, а марких Кух выразил восхищение: «Столь глубоким пониманием сути событий в столь юном возрасте». Мария выглядела полностью ошарашенной таким развитием разговора, но благоразумно промолчала.

Уже на брюссельском вокзале меня нашёл флигель-адъютант наследника престола Белопайса. Он вручил мне приглашение к Его Высочеству на завтрак, на двенадцать часов двадцать девятого декабря. С учётом того, что приём начинается в девятнадцать часов, время вернуться и подготовиться к приёму у меня будет. Но с чем связан такой интерес наследника к ребёнку, не имеющему на сегодняшний день никакого влияния?

Мария едва смогла дождаться, пока за нами закроется дверца кареты:

— Что это было? Признавайся, я же вижу, что ты всё понял, вы все втроём всё поняли, только я одна сидела как дура, понимая слова, но совершенно не понимая их смысла. — Под конец своей речи она по-детски надула губки и показала, насколько обижена.

— Ничего особенного. Эти два старых… политика объяснили мне, почему я буду вынужден часть времени проводить с тётей Жаннетт и пообещали, что вплоть до моего шестнадцатилетия их партия и они лично не будут предпринимать никаких шагов, ущемляющих моё положение.

Сказать, что Мария была ошарашена моим объяснением — это ничего не сказать:

— А после того, как тебе исполнится шестнадцать?

— А вот тогда я уже должен либо предоставить им группу в парламенте, поддерживающую меня, которую они будут вынуждены учитывать в своих раскладах и быть готовым торговаться с ними по любому поводу, либо войти в их партию, либо быть готовым отражать их удары.

Мария была возмущена. — Старые стервятники! Ведь понимают, что к шестнадцати ты только закончишь школу и ничего не сможешь им противопоставить!

— Ничего, Мария, прорвёмся. Я даже и не ожидал такого щедрого подарка от политиков. Думал, меня поставят перед жёстким выбором: либо ты с нами, либо против нас. А тут просто райские условия.

— Но подожди, если тебя до шестнадцати оставили в покое, зачем тебя на завтра пригласил лидер лоялистов?

— Ну, может быть ему не успели доложить о достигнутой договорённости или… стоп, наоборот! Именно доложили, помнишь, как граф выходил из салона после достижения согласия между мной и лоялистами? Так что это скорее знак для других заинтересованных лиц — «этот человек в будущем будет нашим».

— То есть, они сразу же нарушили вашу договорённость?

— Нисколько, они именно исполняют её, причём даже перевыполняют. Меня сей поход ни к чему не обязывает, я же не делаю никаких заявлений, да и на приём мы придём по отдельности. Кстати, надо проследить, чтобы мы пришли не в компании высокородного Кух и родовитого Гента. А вот для всех тех, кто хотел бы поживиться за мой счёт, это именно сигнал.

За разговором мы незаметно доехали до брюссельского дома Ривас. Это большой четырёхэтажный особняк, с большим земельным участком. Дом стоит как бы в глубине, окружённый парком. Хозяйственные постройки находятся немного в стороне от дома и из окон они не видны. Сам дом сложен из того же зелёного камня, что и замок Ипр. Даже поверхностного исследования мне было достаточно для того, чтобы сделать вывод — легенда не врала. Энергетика камня отличалась от всего, что попадалось мне ранее на Земле. Так что можно с уверенностью утверждать, что этот камень доставлен с Грани.

С утра меня разбудила Мария, с дикими воплями ворвавшаяся ко мне в спальню:

— Всё пропало, Серж! Это просто немыслимо! Мы погибли!

Она бегала по спальне полуодетая, непричёсанная и босая. Я невольно залюбовался её фигурой, ясно видимой сквозь одежды. Но как бы мне не хотелось продлить сие прекрасное зрелище, надо было что-то делать. С большим трудом мне удалось её перекричать:

— Хорошо, я понял, мы погибли. Где тут ближайшее место ухода умерших? (уходом умерших называют обряд их сожжения и развеивания пепла).

— Мария резко остановилась.

— Какое место ухода? Ты о чём? О чём ты только думаешь, когда всё пропало!?