Петр Динец - «ЦАРСТВУЙ НА СЛАВУ!» Освободитель из будущего

Я закрыл книгу, и устало прикрыл глаза. Уже полночь, а завтра на работу. «Опять с утра буду как зомби, - подумал я». Есть у меня маленький фетиш: когда остается несколько станиц до конца книги, я обязательно должен их закончить, даже если как сейчас, чувствую себя убитым после рабочего дня и, зная, что завтра с утра никакой кофе не поможет.

А что делать, если ты любишь читать. С детства глотаешь книги и привычка читать для тебя также естественна, как для некоторых привычка курить. Так что, заканчивая одну книгу, я автоматически начинал другую, а иногда почитывал несколько параллельно.

С утра действительно пришлось тяжело.

- По кофе? - спросил Сашок.

- Угу, - угрюмо ответил я, - без молока и много.

- Баба? - ехидно спросил он.

- Если бы, - ответил я, - так, нездоровое увлечение литературой.

- Понятно, - протянул он, но тему не продолжил. Мы с Сашкой типичные рабочие приятели. С утра кофе вместе, в полдень обед, тоже вместе или в компании еще нескольких коллег. В пятницу пиво после работы. Вообще-то, ритуал распития пива предложил наш начальник в целях сплочения коллектива, но традиция не прижилась, и упавшее знамя подобрали мы с коллегой.

Вне работы мы не общались. Читать он не любил. Так что наши разговоры сводились к small talks, сериалам, коих мой приятель смотрел немерено и Сашкиным же похождениям: реальным и мнимым. Мне нравились его оптимизм и жизнелюбие. Сам я относился к жизни более основательно, да и большинство моих друзей, можно было смело причислить к «серьезным молодым людям». Поэтому мне импонировали беззаботные люди, даже если у нас не всегда было много общего.

Несмотря на недосып, день прошел на удивление быстро. На работе продолжался очередной аврал, и за бесконечными встречами да отчетностями день пролетел незаметно. Усталость свалилась на меня, как только я покинул офис. Спускаясь в лифте, я почувствовал опустошенность: как надувной шарик, из которого весь воздух выкачали. Прямо таки рабочий отходняк.

Домой я добирался как обычно, на подземке и в час пик, в набитом под завязку вагоне, так что за поручни можно было не держаться. Болтаясь в переполненном вагоне, я вспомнил о прочитанной давеча книге - биографии Николая Первого. Спорная личность. Одни считают его деспотом, другие рыцарем самодержавия. Так получилось, что про Николаево царствие большинству известно по его началу и концу. То есть, по восстанию декабристов и Крымской войне. Мало кто слышал про Русско-Персидскую и Русско-Турецкую (очередные) войны, про спасение Турции в борьбе против Али-Паши, про подавление Польского и Венгерского восстаний. Об этом в основном знают специалисты или те, кто специально интересуется.

Многим Николаева эпоха видеться как период застоя между царствованием Александра Первого с его драматичной борьбой с Наполеоном, и царствованием Александра Второго - царем освободителем, погибшим от рук террористов. Я же думал о другом: имел ли у Николай свободу выбора? Были ли его решения ошибочными, или это послезнание потомков, и даже императоры не имеют свободы воли и скованны обстоятельствами.

Придя домой, и наскоро поужинав дежурной яичницей с бутербродом, я засел за интернет. Прочитав книгу, люблю проверить информацию из других источников. Из любопытства и объективности ради. За что мне нравиться Википедия, так это за ссылки. Начав читать одну статью, я перескакивал на другую, что давало более полную картину эпохи, начиная политическими раскладами и кончая технологиями.

Про Крымскую войну и её героев: Нахимова и Корнилова я читал, будучи еще школьником. Гораздо меньше мне было известно про Николаевских генералов: Паскевича, Ермолова и Дибича. Вот и захотел восполнить пробелы. Зависнув в интернете, я заснул только после полуночи, причем быстро, как будто свет в голове выключили. Если бы я знал, как пригодится мне любая крупица информации о времени Николая I, то всю ночь глаз не сомкнул бы, запоминая все, что смогу. Но, что пользы в послезнании.

Проснулся я с удивительно ясной головой и без будильника. Без будильника, потому что кто-то тряс меня за плечо. Этот кто-то оказался седовласым старичком с большими и мохнатыми бакенбардами.

- Ваше Высочество, - просительно сказал он, - вставайте, у вас классы вскорости, а вы еще не умывшимся. Сначала мне показалось, что это розыгрыш, но быстро отогнал эту мысль. Во-первых, ни у кого не было ключей от моей квартиры, да и друзья у меня серьезные - такие не разыгрывают. А во-вторых, я знал этого старичка, да и обстановка комнаты выглядела знакомой.

Прошел уже месяц с тех пор, как я попал в прошлое. Мне же казалось, что прошла целая жизнь. То, что я переместился в ноябрь 1812 года, в тело Николая Павловича - будущего императора Николая I, я узнал в первый же день. Разбудивший меня Андрей Осипович, мой камердинер, помог мне умыться и сопроводил в классную комнату, где меня уже дожидался младший брат Михаил и Андрей Карлович Шторх - наш учитель политэкономии. Идея проводить урок политэкономии 16 тии 14 тилетним подросткам в восемь утра, была явно бредовой, плюс, наш с Михаилом учитель, делал это сухо и педантично, читая нам по своей печатной французской книжке, ничем не разнообразя этой монотонии.

Как оказалось, мое сознание наложилось на память реципиента, что очень мне помогло. Так как я помнил события и людей из жизни настоящего Николая, и только поэтому не спалился. Узнавание людей, и событий с ними связанными, приходили сами собой. Как будто кто-то подсказывал из-за плеча. Но, все это происходило у меня в голове, совершенно безотчетно. Странно, но я почему-то поверил в то, что произошло, практически моментально, и меня охватил ужас. Не ужас стать разоблаченным, а ужас одиночества. Мои родные и друзья, вся моя прежняя жизнь, в один миг, без предупреждения, оказались в прошлом, то есть в будущем. Мир в одночасье изменился. Ведь уровень технологий значительно определяет бытие, а я переместился на двести лет в прошлое, в мир без интернета, телевизора, телефона, да и вообще, без многого того, что составляет нашу жизнь в XXI веке, и потому чувствовал себя как ребенок, так как многому мне предстояло учиться заново. Например, привыкнув к клавиатуре, и практически, отвыкнув писать рукой, я должен был научиться писать пером без помарок. Вместо автомобиля пришлось осваивать езду верхом. И хотя тело реципиента помнило все эти навыки и исполняло их автоматически, у меня существовал диссонанс между моторикой и личными привычками. Со временем он сгладился, но первые месяцы это было довольно мучительно.