Дмитрий Дашко - Спасти Козельск

И только старший прапорщик Марченко, подскочив к легионерам первым, одышливо сопел, смотрел такими круглыми глазами на Пребрану, будто хотел воскликнуть «Ни… себе!» Но, отдышавшись наконец, первым делом спросил:

– Где «Уран»?

– Я ж говорил тебе, сразу его списывай! – зло процедил Демин, если честно, ожидавший в первую очередь другого вопроса. – Неча раскатывать губу! На охоту и рыбалку будешь на старом «Буране» ездить. А на дачу – на своей «нексии».

Хорошо знал майор Демин благосостояние старшего прапорщика Марченко.

– А беспилотник? – не унимался тот.

– Улетел… – устало бросил в ответ Демин.

Он переглянулся с Морошкиным, с Водневым, перехватив их лукавые усмешки. По общим их расчётам, «Уран» с упакованным в контейнер «кречетом» в санях должны были находиться сейчас в овражке за забором, за пределами парка боевой техники – на гражданской земле. Только майору уже не грела душу эта пацанская проделка. Все равно после розыгрыша прапорюги техника будет сдана по месту приписки. Майор думал про Козельск. Как там сейчас? И его разум отказывался принять факт, что на самом деле с того «сейчас» минуло почти восемь веков…

– С генералом сами будете разбираться, товарищ майор, – злобно буркнул Марченко. Почесав затылок, поправился: – То есть я хотел сказать – товарищ подполковник.

– Разберусь, – утомленно отмахнулся Демин, а лишь потом до него дошло:

– Подполковник?

– Так точно, товарищ подполковник, – хитренько скосил глазенки старший прапорщик. – Приказ вчера товарищ генерал подписал на присвоение очередных воинских званий. Так что простава с вас. Ну, не прямо щас, а как бороды сбреете.

– Хм… – почесал кудрявую бородку новоиспеченный подполковник. Спрашивать откуда прапорюга знает о приказе бесполезно. Секретарши и прапорщики знают все на свете и раньше других. Посему Демин уточнил:

– А кого еще осчастливили?

– Капитану Морошкину присвоено звание майора, старшему лейтенанту Павленко – капитана.

– А я? – возмутился Воднев.

– А у тебя, Игорек, выговор, – пожал плечами старший прапорщик. – Пока не снимут – будешь в старлеях ходить.

– Твою же мать… – выругался Воднев, опять позабыв, что приличному старообрядцу ругаться грех. – Второй срок уже в поручиках перехаживаю. Этак до тридцати лет в старлеях просижу…

Покажите офицера, который будет не рад присвоению очередного звания. Нет таких, да и быть не может. Звания для того и придуманы, чтобы радовать людей в погонах. Вот и сейчас Демин, Морошкин и Павленко были готовы прыгать от счастья, но к радости примешивалась обида за товарища. Разумеется, выговор, полученный за ту драку, не триппер, носить можно, но все равно.

– Не переживай, Игорек, – сочувственно потрепал подчиненного по плечу Демин. – Доберемся до генерала, напишу рапорт, снимут с тебя выговор, а там уже и звание присвоят. Обещал генерал, что если все ладно пойдет, то не обидит.

– Да ладно. Переживу как-нибудь, – буркнул Воднев, стараясь казаться невозмутимым. Кажется, хотел вспомнить неформальный гимн спецгруппы, но не стал. У Трофима герой хотя бы до капитана дослужился…

Демину было очень неудобно перед Водневым. Вроде бы тот вопрос с полицией был решен к обоюдному удовольствию. Он сам, прихватив за компанию Лизу (ох ты, боже мой, чего теперь с ней делать-то?), ездил в больницу навестить девушку. Пришла в себя, показания дала. Очень жаждет увидеть своего спасителя, чтобы отблагодарить. Оба грабителя, «отоваренные» Игорьком, лежат в больнице при СИЗО, сил набираются перед судом. Чего же еще? И как вообще генерал узнал?

Словно бы подслушав невысказанные мысли майора, виноват, подполковника, вмешался Марченко:

– На товарища старшего лейтенанта бумага из ментовки пришла, – сообщил прапор. – Благодарность, за поимку особо опасных преступников. Приглашают его для вручения грамоты.

– А за что же выговор тогда? – недоумевал Демин.

– А выговор, как сказал товарищ генерал, за то, что позволил ментам себя в каталажку посадить. Какой, мол, старлей на хрен (генерал по-другому сказал!) спецназовец, если «пэпээсники» его скрутить смогли? – противненьким голосом заржал прапор, но посмотрев на мрачную физиономию Воднева, отскочил в сторону.

Игорек еще ни разу не распускал руки, но проверять старшему прапорщику не хотелось.

– Зато – вначале наши звездочки обмоем, а потом будет повод твои обмыть, – вмешался Дениска-варвар, уже поглядывающий на собственные плечи. Наверное, прикидывал, как будут смотреться новенькие звездочки на погонах.

Эх, теперь все девки его! Впрочем, какие теперь девки? По девкам пусть холостяки бегают, а капитан Павленко – почти женатый человек. Женится на своей Пребране. У нее же еще и крестильное имя есть, но никто так и не удосужился узнать.

– Товарищ подполковник, – деликатно кашлянул один из «камуфлированных» специалистов. – А почему ваша группа увеличилась на одну единицу? Вас же пятеро было? А теперь шестеро… И не было среди вас женщин, точно помню.

Демин смерил «специалиста» тяжелым взглядом и тот умолк. Но с девушкой что-то надо делать. Может, отправить за пределы части, пока генерал не узнал?

– Товарищи офицеры! – вытаращив глаза, заорал дурным голосом старший прапорщик Марченко.

Оюшки! Никак сам товарищ генерал пожаловал? Ну, теперь поздно невесту прятать. Теперь держись…

Но обратно Пребрану отправить никто не сможет. Так что придется Дениске жениться. Генерал поорет-поорет. А там, глядишь – и придет на свадьбу.

…А в Козельске недолго праздновали победу над татарвой. Потери города всё же были велики. Погибло несколько лучших воевод, десятки воев. Боярин Егорий уже под пыткой, на дыбе, признался в своих связях с псами-рыцарями Ордена и через два дня был четвертован на лобном месте перед княжеским детинцем при полном стечении всего козельского народа. А первым приближённым княгини потом стал оправившийся от ран сотник Ракша. Ему досталось приводить в порядок поредевшее войско, ослабленную городскую оборону.

Все соседние земли были разорены. Разбойникам, вскоре расплодившимся в немалых количествах, даже не было нужды прятаться в лесах да по медвежьим углам – они в открытую рыскали по обескровленной, опустошённой нашествием Руси. Иноверцы в просвещённых ли, диких ли своих краях не оставили одной общей надежды – собраться-таки с силами и покорить Козельск – ковали доспехи, точили мечи. Потому – чтобы продлить мирную передышку, надо было что есть мочи готовиться к войне.

Лучшие кузнецы Козельска разобрали на части малое, ручное орудие огневого боя, которое пришлые бояре называли басурманским словом «автомат», а ещё почему-то «калаш», хотя и не было в нём ничего от калача. Ну, разве только штукенция, которую в него запихивают. Автомат этот совершенно загадочным образом пропал в последнем выезде на дело; князь по первости считал, что он вылетел за борт саней именно в тот момент, когда Воднев влупил полный форсаж, по команде Морошкина уводя сцепку от Егорьевских стрел. Перед тем, как возвращаться в Козельск, группа попыталась прокатиться на снегоходе по своим старым следам. Даже учитывая то обстоятельство, что отыскать их на поле, где потоптались десятки, если не сотни коней, было очень нелегко, всё равно возникло впечатление, что «калашников» просто сквозь землю провалился. Покружив ещё чуть-чуть, поиски свернули, наказав вернуть оружие, коли вдруг на глаза кому попадётся. Без особой надежды, впрочем.