Максим Глухманюк - Бездна Спаситель

Задыхающийся от усталости медиум начал по памяти набирать номер главы клуба. Руки его тряслись, они не слушались, словно назло. Кончики пальцев уже отмерзли, превратившись в немые бесчувственные ледышки. Трижды Хенеси набирал не ту цифру, из-за этого приходилось сбрасывать набор.

Время поджимало.

И вот, наконец, номер был набран. Мгновения тянулись мучительно долго. Казалось, время остановилось. Последний уличный фонарь уже мерк, кольцо тьмы сжималось. Хенеси прижал телефонную трубку к уху правой рукой. Левая рука была прижата к левой части груди. К тому самому месту, где на внутренней стороне пальто находился карман, в котором сейчас хранился бесценный предмет.

Сердце время от времени противно замирало. Не от бега (Хенеси точно знал это), а от «бесценности», которая находилась слишком близко к его сердцу.

Дверь в будку была открыта. Хенеси пытался закрыть ее, но не смог – ее заклинило.

Уличный фонарь мигнул сильнее прежнего. Улицу озарила вспышка неестественно желтого света. Затем раздался хлопок, фонарь взорвался, и наступил мрак. Послышался жалобный звон осыпающегося на тратуар стекла.

Кромешный мрак. Улицы освещались лишь звездами.

Глаза медиума были зажмурены. Он едва слышно бормотал что-то бессвязное.

Казалось, что противные дрожащие гудки из телефонной будки заполняют все пространство вокруг. Прежде, чем глава клуба снял трубку, уже прозвучало тринадцать гудков. Мерзких, замогильных гудков.

– Слушаю, – раздался в трубке знакомый и заспанный голос.

Медиум ликовал, когда услышал голос главы клуба. Голос своего учителя. Хенеси ощутил, как давящий на него кошмар рассеивается. Как зло и темнота расступаются.

Тостячек открыл глаза и, улыбаясь, уже открыл рот, собираясь сказать нечто важное…

Но в этот самый момент в горло ему вонзилось что-то длинное, очень острое и холодное. Ослепляющая боль, ледяная резь, ощущение горячей крови, которая потоком хлынула в обмороженные легкие. Нападавшего медиум не видел. Вокруг была кромешная тьма.

Хенеси схватился за горло, пытаясь выдавить из себя хотя бы одно единственное слово. Но все, что у него получилось, это хрип и бульканье.

Кровь текла рекой.

Она текла на пальто. Текла под пальто. Текла в легкие.

Весь мир перед глазами поплыл. Дыхание совершенно парализовало спазмом. Хенеси вывалился из телефонной будки, выронив из рук телефонную трубку, в которой звучал спасительный голос его учителя. Голос главы его клуба.

– Ало… Кто это? Ало-о…

Медиум содрогался в агонии в полной темноте. Силы стремительно покидали его. Кровь была повсюду: на тротуаре, на пальто, в легких. Горячая, она растекалась по грязному холодному асфальту.

Последним, что ощутил медиум в своей жизни, – была чья-то сильная рука. Она грубо перевернула умирающего человека, проникла под пальто и похитила из внутреннего кармана небольшой клочок бумаги.

Клочок, на котором карандашом в спешке было неуклюже нацарапано лишь несколько символов…