Геннадий Марченко - Обратно в СССР

– А вот я, – говорила она, уткнув палец в старое фото, – здесь я студентка первого курса. Ничего была, да? Симпатичная. Вот, считай, в такую твой папка и влюбился после армии.

– Ты и сейчас у меня вполне симпатичная, – сказал я тогда матери, а она обняла меня, десятилетнего, прижав мою голову к своей груди.

– Андрей Сергеевич, что с вами? Может, водички?

Я сглотнул ком, возвращаясь в реальность. Почему я почти полгода гнал от себя мысли, что нужно если и не встретиться со своими будущими родителями, то хотя бы поглядеть на них издалека? Чего боялся? Не знаю, но предпочитал делать вид, что этой проблемы не существует, что у них своя история, а у меня своя. Это только главному герою в фильме «Назад в будущее» всё давалось играючи, а тут реально колбасило при одной мысли о встрече с совсем молодыми предками. Но судьба привела-таки меня к моей матери.

Чёрт, нужно как-то выкручиваться, а то вон Багдасарян уже готов произнести фразу Жоржа Милославского: «Ты не молчи, как пень, я ж не могу один работать».

– А, хм, гм… Да, что-то в горле пересохло. Спасибо…

Я вернул пустой стакан, откашлялся и начал рассказывать, как писал книгу. А у самого мысли неслись совсем в другом направлении. И когда наконец встреча закончилась, я возблагодарил Бога, что на сегодня больше никаких автограф-сессий не предвидится. Слишком уж тяжело мне далось знакомство с мамой, которая пока ещё совсем и не мама.

– Серёжа, на тебе лица нет, – произнесла Валя, вернувшись с работы. – Ты не заболел?

– Да нет, всё нормально, – выжал я из себя улыбку. – Просто нелегко общаться с подрастающим поколением. Не завидую я учителям… Слушай, а давай я тебя покормлю. Ты отдыхай, а я щас что-нибудь приготовлю по-быстрому.

– Нет уж, кухня – женская прерогатива. У меня живот ещё не настолько большой, чтобы я не могла справиться со своими обязанностями. Тем более твой футбол уже начинается, включай телевизор. А я ужин приготовлю. Тебе картошку пожарить или отварить сардельки с макаронами?

– Мне? А, да всё равно… Давай сардельки, что ли…

Пока Валя возилась на кухне, я на автомате включил телевизор и невидящим взором уставился в экран, где судья дал стартовый свисток к очередному матчу чемпионата СССР. Интересно, если всё пойдёт по привычной исторической колее, то есть мои мать и отец встретятся молодыми, поженятся, родят меня… И если меня родят – то я в этом мире останусь или исчезну? Потому что фантасты в своих произведениях предлагают самые разные варианты развития событий. И честно говоря, стираться из истории мне совсем не хотелось. Жизнь-то вроде только наладилась!

Что-то предпринять, чтобы мои родители не встретились? Ну уж нет, на такую подлость я точно не способен! Тем более что ещё неясно, что будет со мной, если я у них появлюсь на свет. Может, там и не я вовсе буду, может, другой сперматозоид осеменит яйцеклетку? Так чего бить в набат раньше времени?! Ладно, поживем – увидим. А то вон, пока думал, московское «Динамо», за которое я болел всю свою сознательную жизнь, уже гол в ворота ЦСКА забило. Да и обоняние учуяло запах сарделек, что значительно повысило моё настроение. Жить можно! Пока, во всяком случае…

Общую тетрадь, в которой сегодня я твёрдо запланировал начать историческое повествование о битве при Золотарёвском городище, я взял с собой на работу. Учитывая наличие некоторого свободного времени, грех было им не воспользоваться. После утренней разгрузки консервированной продукции – причём одну стеклянную банку я умудрился расколотить – пристроился на крыльце, на тёплом сентябрьском солнышке. Держа на коленке раскрытую на первой странице тетрадь, я думал, с чего начать. Главного героя я уже выбрал – подростка по имени Турлуш, ставшего свидетелем происходящих вокруг него событий. Глянув на пронёсшихся мимо меня с улюлюканьем детей, игравших в индейцев, я начал:

«Сегодня с утра отец с товарищами снова уходил на охоту. Турлуш не без зависти смотрел, как глава многочисленного семейства проверяет лук, набивает колчан стрелами, пробует ногтём, хорошо ли заточен нож… Только через два года, когда Турлуш встретит свою 14-ю весну, ему будет позволено тоже иметь настоящий нож, боевой лук и ходить с мужчинами на охоту. И то, если к тому времени он сумеет натянуть тетиву этого лука. Тогда его по праву будут считать мужчиной.

– Турлуш! Турлуш!

Паренёк обернулся. Дверь распахнулась, и в избу влетела раскрасневшаяся сестрёнка Дулсан. В руках она держала лук, который Турлуш смастерил ей две полных луны назад. Увидев отца, остановилась как вкопанная. Но тот подбодрил дочь:

– Что случилось, зачем зовёшь брата?

– Стрела на дереве застряла. А Кайчи говорит, что он её снимет оттуда и оставит себе.

– Ну если так – пусть идёт. Не давай спуску этому Кайчи, сын.

Турлуш моментально сорвался с места следом за улепётывавшей со двора Дулсан. Кайчи был старше его на одну весну и выше на голову. Его отец считался преуспевающим торговцем, оттого и отпрыск всегда ходил с высоко задранным носом. Вокруг Кайчи вилось несколько ребят помладше, признавших в нём предводителя. Но Турлуш держался сам по себе, отчего Кайчи его постоянно поддевал. Доходило и до драки, бывало, то один, то второй возвращались домой с расквашенным носом. Вот и сейчас, похоже, без драки не обойтись…»

– Серёжка!

Я обернулся на голос жены:

– Чего?

– Опять по твою душу звонят, иди быстрее.

Оказалось, это был Тюстин. Александр Васильевич прочитал мою книгу и поблагодарил, что я указал его в предисловии в числе консультантов.

– Очень достойное исследование, и подача интересная. Что? Мясников обещал переиздать? Ну, если уж Георг Васильевич обещал… А сейчас над чем работаете? Понятно, тоже интересная тема. Тем более что вы и начали раскопки городища, вам, как говорится, и карты в руки. Помощь не нужна, советы? Ну, если что – звоните, не стесняйтесь.

А ближе к вечеру раздался ещё один звонок, теперь уже из пензенского отделения Союза писателей СССР. Говоривший представился секретарём отделения Николаем Андреевичем Куленко.

– Что же вы, Сергей Андреевич, совсем к нам не заходите? Забежали бы, познакомились… А то звонят от второго секретаря обкома КПСС, интересуются, состоит ли Губернский в писательской организации. А мы и не знаем такого писателя. Задним числом, конечно, почитали журналы, где вы публиковались, с историческим трудом ознакомились… Безусловно, талантливо, ничего не скажешь.

– Спасибо, Николай Андреевич, за высокую оценку моего скромного труда.

– Так что заходите, познакомимся, глядишь, и представим вас к вступлению в писательскую организацию. Знаете, где мы находимся? Записывайте адрес…