Алексей Махров - Диверсанты времени. Поле битвы – Вечность

Затем мы стали подходить к выбору оружия более осмысленно – ящиками уже не хапали, выбирали более придирчиво. Тогда наш арсенал пополнился парой «ПК», парой «СВД» и пятью «ПМ». Суворов предлагал также взять гранатометы «Муха» и реактивные огнеметы «Шмель», но тут встал стеной Горыныч, заявивший, что развязывать полномасштабную войну не собирается и, следовательно, не будет засорять свое жилище всяким металлоломом.

Остро встал вопрос размещения всего этого «богатства». Громоздить в квартирах баррикады из ящиков никому из нас не хотелось. Да и хранить оружие в жилом доме… Нужно было найти тихое место, вдали от людских глаз, но желательно в пределах часа езды от МКАДа. После долгих переговоров с риелторами и осмотров недвижимости всех мастей мы, наконец, нашли то, что искали. Трехэтажный особняк-недострой из красного кирпича, стоявший заброшенным с самого начала «мирового финансового кризиса». Тогда, в конце 2008 года, много таких пустых «коробочек» украшало собой дачные поселки. Но к 2010 как-то постепенно большинство долгостроев нашли новых хозяев. Однако наш «дворец» так и остался бесхозным – сказались поистине титанические размеры хоромины и ее неудачное, с нормальной точки зрения, расположение. И хотя номинально до МКАДа было всего ничего – полста километров, глушь там была дичайшая!

Дом стоял на отшибе, в двух километрах от ближайшего жилья и в восьми километрах от Симферопольского шоссе. Кроме общей удаленности, проезд к этому поселку был затруднен практически полным отсутствием дороги (разве можно назвать дорогой направление, в котором идут две глубокие, залитые жидкой грязью колеи?) и глубоким оврагом, форсирование которого можно было приравнять к штурму Перекопа. Сам поселок представлял из себя разбитое проволочными изгородями на участки голое поле, густо поросшее бурьяном. На участках изредка встречались заплывшие землей котлованы либо «развалины» фундаментов. На иных не было и этого – строительство дальше «нулевого» цикла не пошло. То ли деньги у застройщиков кончились, то ли сами застройщики не пережили кризис.

Это все было нам на руку – мы по дешевке скупили прилегающие участки. А после некоторого раздумья – все участки поселка-призрака.

Сам дом очень хорошо перенес два года запустения. Правда, ломаться в нем было нечему – нам достались голые стены, покрытые временной крышей из рубероида. Да и коммуникации к поселку в свое время подвести так и не успели. Зато общая площадь объекта составляла почти тысячу квадратных метров, включая огромный гараж, почти ангар, где легко поместилось бы пять машин.

При первом осмотре нашего нового приобретения мы были поражены гигантской кучей песка посреди холла первого этажа. Как строители умудрились натаскать столько внутрь дома – осталось загадкой! Да и зачем это было сделано?

– Здесь можно в куличики играть! – проворчал тогда Бэдмен. – Никогда не видел такой большой песочницы.

После этих слов за базой стойко закрепилось название «Песочница».

Большого ремонта в «Песочнице» проводить не стали – закончили крышу, установили окна и двери. Огородили весь участок забором из сетки-рабицы. Укрепили подвал. Вот в подвале и заскладировали весь наш арсенал.

К тому времени он состоял из десяти «АКМ», двадцати «АКС», двух «ПК», двух «СВД», нескольких пистолетов-пулеметов «Кедр» и «Кипарис», двух десятков пистолетов от «ПМ» и «АПС» до «Гюрзы». А огромное количество оптических и коллиматорных прицелов, приборов ночного видения, тактических фонарей, радиостанций и прочей спецтехники, на которой очень настаивал вошедший во вкус Бэдмен, мы свободно приобрели в обычных московских оружейных магазинах.

Приди нам в голову развязать войну – так хватило бы на вооружение небольшой армии! Горыныч на полном серьезе предлагал захватить власть и княжить где-нибудь в X—XII веках. И остановило его только полное отсутствие привычных коммунальных удобств в виде теплого ватерклозета и телевидения. Да и смысл? Власть ради власти? Потом Бэдмен несколько раз порывался что-то изменить в истории. То «помочь нашим» на Калке, то разгромить орды Батыя. А вскоре дошел до покушения на Ленина, благо мы отлично знали, когда и где произошло покушение, случившееся в реале.

Как раз последнее предложение было принято. Именно из-за удобства его реализации. Мы доехали на «Газели» в нужное место, развернули «окно» и открыли автоматный огонь. Нда… подстраховали Фанни Каплан, нечего сказать. Изрешетили самого Ильича, его водилу, да и от автомобиля ничего не осталось. Мишка потом полдня ходил гоголем, а нас с Горынычем трясло, да так, что нам пришлось залиться коньяком по самые брови. Ведь по живым людям мы стреляли в первый раз.

Но толку от нашей эскапады не было никакого. Ни в одном учебнике истории не изменилось ни строчки. Что лишний раз убедило нас в параллельности миров и бесполезности всякого рода попыток как-то повлиять на исторический процесс.

Но раз нельзя что-то изменить, то можно зафиксировать! И мы рванули «в мир», старательно архивируя все мало-мальски интересные события. В этом нам помогало мое новое изобретение – «глазок». Он представлял собой миниатюрное «окно», размещенное на объективе цифровой видеокамеры. «Модулятор сигнала» и источник питания после многочисленных модернизаций стали совсем крохотными. Для маскировки весь аппарат размещался в корпусе большой профессиональной видеокамеры. Теперь, прогуливаясь по улицам Парижа, Лондона или Рима, я в любой момент мог взглянуть на ту же улицу, отделенную от меня несколькими веками. На экскурсии по Тауэру, поднявшись на крепостную стену, я снял отличный фильм о знаменитом лондонском пожаре. А сколько гигабайт видеозаписей было привезено после посещения Колизея! Правда, переплюнуть в зрелищности голливудского «Гладиатора» мне не удалось – действительность всегда тусклее фантазии.

Самим походить по плитам Аппивиевой дороги времен Гая Юлия Цезаря или по булыжнику Монмартра рядом с Тулуз-Лотреком не получалось. Проблема была в перевозке громоздкой рамки «окна», а еще в плохом знании языка и обстановки. Засыпаться можно было на ерунде. Даже кратковременные походы по средневековой Москве оставляли массу эмоций из-за постоянного риска быть опознанными аборигенами как чужаки. Нормально мы чувствовали себя только во временах, вплотную прилегающих к настоящему или дореволюционных, начала двадцатого века. И то для успокоения нервов приходилось брать с собой пистолеты.

Где-то через шесть месяцев после начала эпопеи у нас произошел серьезный разговор о перспективах нашей дальнейшей деятельности. Дело в том, что нас начал одолевать приключенческий зуд. Ну согласитесь – придумать и собрать на коленке машину времени только для того, чтобы набивать карманы, пользуясь разницей в курсах «зеленого» к «деревянному»? Да и сами мы стали меняться в худшую сторону. И эти изменения не нравились всем троим. Но мы упорно продолжали «мутировать». Нет, мы не стали монстрами, у нас не открылся третий глаз. Просто мы постепенно превращались в тех, кого всегда презирали, – этаких «новых русских». До малиновых пиджаков от Гальяно и полукилограммовых золотых цепей дело не дошло, но… процесс был запущен.