Александр Конторович - Десант «попаданцев»

Когда зрение привыкло к темноте, я увидела. Человека, приближавшегося к нам тихим скрадом, в полусогнутом состоянии. Кто это – Бог его знает, но вряд ли друг, если крадется.

– Лена, там кто-то есть, – я расслышала встревоженный шепот Толика.

– Вижу, – так же тихо прошелестела я. – С моей стороны – один.

– С моей тоже.

«Друзья или враги? Как говорил принц Гамлет – вот в чем вопрос…».

Вопрос этот гамлетовский разрешился довольно быстро. Сообразив, что они обнаружены, неизвестные с улюлюканьем бросились на нас.

Первое, что сделала бы Сара-Энн в такой ситуации – оглушила бы супостата своим визгом. Но я не Сара-Энн. У меня другое имя, другая память, другая душа, в конце концов. Первое, что сделала я (Елена, а не Сара-Энн) – заняла позицию «стрельба из положения лежа», взвела кремневый курок, выцелила силуэт и плавно отжала собачку. Ч-черт, отдача нехилая, на рыхлом теле англичанки точно синяк будет. Нападавший взвыл, скорчился. Сзади – еще один выстрел. Толик, в отличие от меня, дал волю своему «донору», и тот, достав из ножен кавалерийский палаш (сталь там хреновая, правда, это ж новодел), уж постарался на совесть… «Мой» вражина тем временем поднялся – ну, надо же, с такой дыркой! – и, что-то проорав в мой адрес (навряд ли комплимент), прыгнул. Чем-то замахнулся. Блин, это же топорик! Сара-Энн, чтоб тебя и твою любовь к пудингам!.. От этого действительно звериного прыжка я еле ушла – перекатом влево. Потом, путаясь в юбке, с грехом пополам поднялась. Враг, лица которого я не видела – стоял спиной к костерку – снова взвыл и снова прыгнул. Типа, добить меня, подлую… Тело Сары-Энн, абсолютно не имевшее моих навыков, реагировало на мои приказы с удивительными тормозами. Но хотя бы вообще реагировало, и это был плюс. Шаг влево и вперед. Ружье – прикладом вперед и вверх, со всей дури… Хрясть! А-а-атлично. Что там сломалось, сейчас хотя бы проверить можно: нападавший упал. Ага. Все сломалось. И шейные позвонки супостата, и приклад ружья. Что ж мы теперь без ружья-то делать будем?.. А Толик там как?

А Толик был очень даже неплохо. Вытирал клинок палаша какой-то тряпкой, а у его ног лежал еще один жмурик. Только сейчас я разглядела «своего» убитого. Елки тресни, это же индеец!

«Я была готова убивать, но никогда не убивала…».

От осознания факта убийства себе подобного (хотя тот сам напросился, если честно) меня замутило. И не только меня. Мы с Толиком, тяжело дышащие, обменявшись тяжелыми затравленными взглядами, синхронно склонились в разные стороны, выдав наружу весь свой ужин с кофием в придачу.

Мы победили, блин…

Мальчишки.

Блин горелый, так мы, получается, пацанов пятнадцати-шестнадцати лет завалили. Ну, еперный бабай…

И без того хреновое настроение стало вовсе… гм… В общем, тоже на букву «Х», но не подумайте, что «хорошее». Если быть честными, то нам просто повезло. С взрослыми индейскими воинами у нас шансов было бы как бы ни меньше, чем при сбросе «ядренбатона» прямо нам на головы: мистер Годдард умел работать саблей ничуть не лучше меня в «прошлой жизни», то есть – уровень клуба исторического фехтования, а про Сару-Энн я вообще помолчу. До сих пор пальцы не чувствую – ружье при ударе попросту вывернулось из беленьких ухоженных ручек. Мои бы ей лапы – с зажившим переломом, со следами давних царапин, порезов, ожогов от искр металла и шершавыми от работы с оружием ладонями… С другой стороны – мы прибили малолеток. Конечно, эти малолетки (что услужливо подсказала память Сары-Энн) наверняка шли за скальпами белых людей, дабы отличиться перед своим вождем. А расставаться со скальпом не желали ни я, ни донорша. Тут уже а ля гер ком а ля гер: или они меня, или я их… «Жестокий мир, жестокие сердца». Оно самое.

Минута слабости прошла, слава Богу, что в окрестностях нашей стоянки не оказалось еще одного индейца. В тот момент нас смог бы прирезать даже десятилетний сопляк.

Опомнившись, мы принялись молча осматривать трупы на предмет трофеев. В нашем положении хорошее оружие могло оказаться подспорьем. Увы, наличием действительно хорошего оружия убитые нами индейцы похвастать не могли. Ножи хреновые. Тщательно отточенные, но из такого говенного железа… Кто салагам хороший ножик доверит? Топорики тоже годились разве что в коллекцию любителей экзотики, не более: кремневые лезвия, хитро закрепленные ремешками и сухожилиями в расщепленной палке. Здравствуй, каменный век… Ремешки и прочие веревочки не в счет, равно как и кожаные мешочки с какими-то травками. Лекарства, что ли? На всякий случай приватизируем…

Тихий жалобный мяв я услышала только потому, что с той стороны дунул ветерок. Сразу же вернулась мысль о кошках, переживших… э-э-э… перемещение гораздо успешнее нас.

– Толик, слышишь?

– Слышу, – Толик, выпрямившись, положил ладонь на рукоять заткнутого за пояс пистоля.

– Шпана?

– Шпана. Машка орет громче. Сходить?

– Я тебе схожу! Давно никто на тебя с топором не набрасывался?

– Если бы тут кто-то еще был, – я кивнула на убитого индейца, – он бы уже на выстрелы примчался.

Звук повторился, на этот раз чуточку громче.

– Тут близко! – пискнула я и, не дожидаясь одобряма, ринулась вверх по склону. Вслед мне понеслись междометия, коими Толик обычно заменял непечатные словеса.

Тут действительно было близко. Метров с полсотни. Но попробуйте преодолеть эти метры в длинной юбке, да вверх, да сквозь кусты – я посмотрю, какими словами вы прокомментируете свое восхождение. Я – молчала. Ругалась мысленно, но от души. Не стоит привлекать к себе внимание потенциального противника. А вдруг я ошиблась, и здесь в кустах еще парочка краснокожих воинов засела? Младшие братья убитых нами, жаждущие мести? Проверять это почему-то сильно не хотелось. Потому я постаралась как можно быстрее определить, откуда доносится кошачий призыв. А мяв доносится во-он от того куста… Что это? Блин, фонарика нет. Даже мобилы нет, чтобы подсветить. Кажется, кожаный мешок. Перетянутый ремешком в горловине и привязанный к толстой ветке. Шевелится. Мяучит.

– Шпана! – наугад позвала я. – Шпануська!

Мешок в ответ буквально запрыгал по земле, а жалобное мяуканье сделалось истерично-радостным. Шпанка! Узнала! Перехватив ремешок ножом, я тут же сдернула с места и рванула назад, к костру. Лучше там кошку освобождать, чем здесь, в темнотище. Кажется, порвала подол, ну да фиг с ним. Главное, что уже через пару минут мы с Толиком разрезали крепкие ремешки и выпустили на свободу нашу сибирячку… Незнакомые лица и запахи сперва перепугали бедную кошку еще больше, но она все же нас узнала. По интонациям, что ли? Надо было видеть последовавшие за этим пять минут. Мы были облизаны и обтерты пушистыми боками со всех сторон, а также заставлены чесать еще более пушистое брюшко. Бедная зверюшка, невесть сколько просидевшая в кожаном мешке, даже на консервы внимания не обратила. И только потом, дрожа и давясь, прихватилась за еду, будто голодала не меньше недели. Честное слово, мы даже забыли о трупах индейцев, которые после обыска оттащили под ближайший куст.