Александр Конторович - Прорыв «попаданцев»

Зануда

Прости меня, Господи, за плохие слова о покойном, но был он редкостным эротическим дятлом и погиб соответственно. Ведь специально ставим новичков на снаряжение капсюлей пробных партий – ударного состава там миллиграммы, так что даже палец не оторвет. По крайней мере раньше я так думал. А теперь…

Собственно, что Мануэль Розалес (или Родригес – запомнить не успел, главное – по прозвищу Неуклюжий) не годится для нашего дела, можно было предположить даже по кличке. Поговорив с ним, я только утвердился в этом мнении. Парень толковый, самоуверенный, но стоило глянуть на руки… Нет, кожевенник-то он был, наверное, хороший. Но мы ведь не с квасцами и отваром коры работаем. Но просился он к нам сильно. И было отчего – работникам порохового завода мы обещали и высокую зарплату, и небывалые по меркам XVIII века социальные гарантии – оплату лечения, пенсии за выслугу лет, потерю кормильца и трудоспособности. А Мануэль женился рано даже по местным меркам и успел уже обзавестись детьми. А другие мастера-кожевенники его зажимали. Все-таки удивительные люди – испанцы. На дворе век Просвещения – а у них совершенно средневековая цеховая организация. Ох, наплачемся мы еще с ними…

Посочувствовал я его положению и пошел навстречу. Показал и рассказал, с чем мы работаем, стращать не стращал, просто испытал у него на глазах тройную навеску ударного состава. Обычно тяжелая железка слегка, на один дюйм, опускающаяся, а потом улетающая в потолок, производит должное впечатление. Но не в этот раз. Пока Мануэль работал под моим присмотром – все было в порядке. И в первые три дня самостоятельной работы – тоже. А вот сегодня – не знаю отчего, но у него сдетонировал пакет с составом. Практически полный – на тысячу капсюлей. Кисть правой руки в лоскуты, но это было бы еще полбеды. Костяную мерную ложечку взрывом метнуло как стрелу и точно в глаз. Я прибежал на шум, вытащил его на свежий воздух, наложил жгут на руку и только тогда понял, что вожусь с трупом…

Несколько дней спустя

Господи, что за бурундуки! Жлобы злокачественные, вороны в павианьих перьях, крабовые шакалы и паукообразные обезьяны! Это надо такое придумать – бодяжить нефть постным маслом! Сельскохозяйственная колония, ангидрид ее дивергенцию!

Нет, если спокойно подумать, то мы сами хороши. Нефть сейчас – экзотика, горное масло, ее не добывают, а собирают и продают, небось в аптеках унциями. А мы заказали сразу десять двадцативедерных бочек. Причем цена хорошая, но и штрафы с неустойками наши юристы заложили в контракт зверские. Но – за сроки и количество. А вот про качество, помнится, писали в самых общих чертах – чтобы смолой пахло, в воде плавало и горело. И не подкопаешься теперь к этому испанскому жуку, чтоб ему кукарача в суп свалилась. А нам что делать? В пищу масло уже не годится – по запаху чистая нефть…

Впрочем, в журнал пишу уже дипломатически – «… число, омыления, превышающее 150, позволяет предполагать, что поставленный под видом нефти продукт представляет собой растительное масло…». И иду радовать начальство…

Хрен редьки горше. Анатолия, вместо того чтобы наладить нам наконец «ротор» [4] Роторно-конвейерную линию, в данном случае – из одного станка. для снаряжения капсюлей, послали «на револьверы». Ими, видите ли, решено вооружить не только офицеров, но и унтер-офицеров, в связи с чем делать их будут в три смены все способные держать напильник. Великолепно. Вношу рацпредложение: изготавливать револьверы методом литья в земляные формы. Стрелять из них, конечно, будет невозможно, но при отсутствии капсюлей этого никто не заметит. Елена, видя мое состояние, отправляет поговорить с начштаба лично. Я с ними поговорю! Они мне за все ответят, и за постное масло, и за то, что каучук забыли… Отвязываю Галку, подтягиваю подпруги и еду к поселку…

Все-таки верховая езда успокаивает нервы. Добравшись до штаба, я уже не рвусь порубать Педро [5] Педро – один из выполнявших наши заказы испанских купцов. алебардой, а рассказываю о проблемах спокойным и деловым тоном – без мата, даже с юмором. Про нефть и каучук записывают, и не просто записывают, а кладут в красную папку, Анатолия обещают три дня не загружать ничем, кроме нашего станка, словом, расходимся мы вполне довольные друг другом и жизнью.

Август-сентябрь 1791 года

Калифорния

Динго

В экспедицию включили Змея – как главу департамента геологии; Всеслава – как имеющего практические навыки геологоразведки и атамана индейских казаков. Меня зачислили автоматически. С нами отправились Антилопа и, разумеется, Ронан. В сопровождение придали взвод нуму. От будущих союзников – Каменный Клык, один из воинов-чемеуэви и Утес. Одновременно Всеслав воспользовался походом для тренировки своих казаков-пограничников.

В авангарде ехал парный разъезд пайютов, обгоняя нас на несколько сот метров. Остальные участники двигались колонной по двое в ряд, ведя за собой заводных коней. После первого трехчасового перехода сделали короткий привал, чтоб и лошадям отдохнуть, и самим поразмяться. Потом снова ехали около трех часов, пока не нашли удобное место для остановки. Передохнули часа два, пообедали, переждали полуденную жару, и снова тронулись в путь. График движения был выбран исходя из того, что основную массу наших лошадок составляли прирученные мустанги, не отличающиеся особой выносливостью. Такой режим позволял сохранять коней бодрыми и способными не только неторопливо рысить, но и, в случае необходимости, прибавить скорости. В дороге всякое может случиться.

Поскольку по этому пути наши ездили довольно часто, дорога обошлась без приключений. Ну не считать же за них вынужденное купание меня, Змея и Антилопы в одном из ручьев. Мы решили по ходу дела прикинуть, как будем делать мостик через эту «водную преграду», я оступился и рухнул в жидкую прибрежную грязь. Антилопа кинулась мне помогать, поскользнулась и кувырнулась тоже. Серега попытался нам помочь, в итоге выбирались втроем уже без посторонней помощи. Пришлось всем нам, мокрым и грязным, отстирываться в бочажке рядом, к удовольствию Гарма. День стоял жаркий, так что никто не простыл. А к полудню следующего дня уже разбили лагерь в тени обрыва, возле которого был найден образец оловянной руды. Пока готовилась еда, проехались в обе стороны где-то на километр, осматривая удобные для разработки выходы касситерита. Такое место нашлось метрах в семистах к северо-западу от стоянки. Так что за обедом мы уже вовсю прикидывали, как будет добываться руда и сколько понадобится рабочих для копи. Главным вопросом было – организовывать ли переработку прямо здесь или вывозить касситерит в «Ломоносов» и устраивать там металлургический центр. У обоих вариантов имелись и свои плюсы и свои минусы, так что к единому мнению не пришли.