Сергей Багнюк - Министерия

Министру Курвощипову частенько стал сниться один и тот же сон: его рабочий кабинет, сам он сидит за столом и разбирает деловые бумаги. Звонит мобильный телефон. Вадим Николаевич долго рассматривает номер, рассуждая: «А, это Иван Иванович? Да, я обещал к нему ещё неделю назад позвонить. Ну, ничего, обойдется – не велика птица». Затем он выходит в приемную к ожидающим его посетителям и говорит свое обычное: «Извините, я очень тороплюсь и принять Вас сегодня не смогу». После этого, Вадим Николаевич на проходной отчитывает охранника: «Я же Вас предупреждал никого не впускать в Министерство без моего личного разрешения». Тот оправдывается, извиняется, что недоглядел… Внезапно Курвощипова охватывает ужас, что на сей раз он не сумеет «пробить финансирование». На этом сон заканчивался, и Вадим Николаевич просыпался каждый раз в холодном поту…

Здесь не мешает пояснить, что работа у министра была нервная, отнимала много сил. А вернее, в те времена, она представляла собой почти поле брани: бороться приходилось с вышестоящими и нижестоящими, с интригами и доносами, с низкой зарплатой – да мало ли с чем еще. Навязчивый сон был, скорее всего, результатом нервной перегрузки.

Понимая, что так долго продолжаться не может, Вадим Николаевич каждое утро давал себе слово пойти к невропатологу и каждый раз откладывал поход «на завтра».

В один из напряженных рабочих дней Курвощипов как-то особенно устал. А тут еще под окнами министерства представители какой-то молодежной организации, окрыленные демократией, устроили митинг, обвиняя министра в отказе от трансляции их передачи по радио. Проверенный чиновничий метод задернутых занавесов сработал лишь к вечеру, когда у Вадима Николаевича уже раскалывалась голова. Не принес облегчения и кофе…

Дома наш герой отказался от ужина и ушел рано спать, чем очень удивил родных. Вадим Николаевич долго ворочался с боку на бок, в его голове почему-то засела упорная мысль, что он таки не сможет на сей раз «пробить финансирование». Последнее было самым важным в деятельности министра, можно сказать – ее смыслом… «Нет, довольно, завтра – к невропатологу», – решил Курвощипов и вдруг почувствовал себя необыкновенно легко. Ему казалось, что он превратился в одуванчиковый парашютик, и воздушные потоки несут его ввысь. Это было необыкновенно и даже забавно. Но приятное чувство быстро сменилось ужасом, когда он увидел впереди себя длиннющий тоннель, который начал затягивать его и по которому, вскоре, Вадим Николаевич помчался в неизвестность. К счастью, тоннель исчез столь неожиданно, как и появился, и Курвощипов очутился на незнакомом гигантском вокзале. Повсюду медленно и тихо двигались какие-то люди с отрешенными лицами. Везде царила непривычная для вокзала тишина. Боясь, что его увидят в неглиже, Вадим Николаевич спрятался за колонну и огляделся. К удивлению, он обнаружил, что одет в приличный костюм и несколько успокоился, решив, что все происходящее необычный сон. Побродив в растерянности по вокзалу, наш герой обратил внимание на окно с надписью: «Справочное»:

– Скажите, пожалуйста, где я нахожусь?

– Вы что еще не поняли? – резко ответили из-за стекла.

– Простите, не понял?

– Следующий! – раздалось в ответ.

Кто-то, из стоящих сзади людей, тихо произнес: «Займите очередь в любую кассу». Министр был человек интеллигентный и выдержанный. Он послушался совета неизвестного, хотя сделать это ему было не просто. В силу своего положения в обществе, Вадим Николаевич никогда не стоял в очередях за билетами.

– Кто сюда последний? – поинтересовался он.

– Здесь по списку, – прозвучало в ответ.

Записался Курвощипов в список и послушно встал в очередь. Сам не понимая почему, он уже не удивлялся происходящему, и у него даже мелькнула догадка, что все видимое не сон, а некая ужасная реальность. Министр начал вглядываться в лица, тщетно пытаясь найти знакомых.

Трудно сказать, сколько времени мытарился бы наш герой, если бы не обратил внимания на человека, пробивавшегося через толпу, готовую разорвать его: «Я – за деньги. Вам разве не известно, что платные билеты отпускаются вне очереди?», – спокойно и твердо отвечал, напирая, смельчак. Вадим Николаевич к великой своей радости узнал его: «Ба, да это же Иван Дельцов, мой приятель, умерший лет десять назад. Ну и сон!».

– Ваня, – крикнул он и был услышан.

Человек обернулся, как ни странно, не удивился и поспешив к Вадиму Николаевичу, радостно приветствовал его:

– Вадик, рад, что ты уже здесь, – Иван обнял друга.

– Слушай, что это за дурацкий вокзал? Отсюда можно как-нибудь выбраться?

– Что ж, отвечу тебе. Мы с тобой в аду. На этом вокзале находятся кассы, в которых отпускаются билеты, согласно которым распределяют людей по разным направлениям, предопределенным для них заранее в соответствии с их прежним образом жизни. Некоторые по этому вокзалу слоняются порой сотни лет, ожидая пристанища.

– Понятно, значит, Рая я не удостоился, – криво улыбнулся Курвощипов, все еще надеясь, что видит диковинный сон.

– В этой кассе продают билеты в Министерию, Вадим. Это особая страна. У тебя будет возможность в этом убедиться.

– Название какое-то прозаическое, будничное – с моей должностью созвучно. Честно говоря, меня это настораживает.

– Не бойся, там по-разному можно пристроиться. Чем смогу – помогу в первое время. Я здесь в командировке. В кассу же стоят вновь прибывшие, у них пока нет денег. Они поэтому на самой низшей ступени адского общества. Для них билеты отпускаются бесплатно, но в общей очереди. Подожди меня немного.

После этих слов Иван стал снова смело пробиваться сквозь толпу. Через несколько минут друзья с двумя долгожданными билетами на руках отправились на поиски своей платформы.

– Не верь ты в наивные сказки наших темных предков о котлах со смолой и кипящих там грешниках, – начал Иван, – У нас здесь истинная свобода и демократия, которой можно пользоваться и наслаждаться в полной мере.

– Пока не заметил. Ну, ладно… Тогда Рай для кого?

– Другие у них радости. То, что приемлемо там, совершенно негодно здесь. Такие, как мы с тобой, при жизни накапливали земное, а туда ушли те, кто, как говорится, – «не от мира сего». Ты думаешь, что, оказавшись в Раю, ты не захочешь сам убежать оттуда, придя к убеждению, что это место не для тебя? Все относительно. Если ты любишь плотские удовольствия, нажил мастерство достигать любой ценой поставленной цели, если верх блаженства для тебя – видеть свою победу, если ты любишь власть, неужели полагаешь, что Рай тебе все это предоставит? Как бы не так.