Фарход Хабибов - Дивизия особого назначения. Освободительный поход

– Бей гадо-о-ов!

Еще не отзвучала буква «Е», как загрохотали выстрелы, и через минуту ни одного немца не осталось (в живых, во всяком случае, стоящих). Сказать, что бойцы РККА (ну, пленные), стоявшие на платформах, офигели, это ничего не сказать, а что они в тот момент думали, слыша, как «гитлеровцы», убивая гитлеровцев, матерятся на всех языках народов СССР, а местами еще и на немецком…

Потом ЗАРовцы с онищуковцами рванули в пассажирские вагоны, а мало ли кто там едет, вдруг домофон Бок [48] Все тот же – Федор (Теодор) фон Бок, германский военначальник, командовал группой армий «Центр» в начале ВОВ. ? А там, оказывается, ехали наши родные либерасты, то есть предатели, вставшие на путь купли-продажи Родины в особо крупных размерах. И среди них даже полковничеГ был, ну про то, кто они такие, мы не сразу поняли. Сперва онищуко-гогнидзевцы в традициях российского ОМОНа, из сериалов про ментов, всех сидевших в вагонах вывели под конвоем, добавив кинетической (потенциальной) энергии пинками. Всего около пятидесяти человек, ну и стали разбираться. По русскому (в основном) мату и по тому, как расстреляны были фрицы, предатели, конечно же, сделали правильный вывод. Насчет того, кто мы, да и матюки на всех языках СССР, дополнительно объяснили продажным шкурам, что почем и какой Берлин их ждет на этом месте.

Все пленные (которые не предатели) получили приказ спуститься с платформ и построиться. Кстати, в теплушках ехали, опять, наши родные пленные, в одной женщины, во второй командиры, а в остальных уже простой рядовой и сержантский состав. Вахаев отобрал из экс-пленников наиболее сильных внешне, бывшие пленники вместе с разведчиками и ЗАРовцами стали втаскивать на платформы минометы и пушки (сперва сковырнув оттуда нацистское добро).

Кстати, люди, обратите внимание на следующее: ни одна из женщин, служащих РККА (я про тех, кто на этом поезде был), не пошла на сделку с гитлеровцами, а вот мужички пошли. И кто теперь слабый пол?

На первую платформу залегли пулеметчики и поставили, вдобавок к немецким пулеметам, два ротных миномета [49] 50-мм миномет РККА. с боезапасом. Машинистов просто немного побили (а ты врагу не служи!) и пока дали отдохнуть. На платформу, прицепленную сразу за паровозом и тендером, поставили один небельверфер. Следующая платформа приняла батальонные минометы [50] 82-мм миномет РККА. (обе штуки), затем еще платформа, со вторым небельверфером, и уже две платформы с «сорокапятками». На крыши пассажирских вагонов накидали мешков с песком (с землей, с почвой, короче, с чем нашли) и посадили трех пулеметчиков, двух с максимками [51] Пулемет «Максим», советский станковый пулемет. и одного с МГ [52] Германский пулемет МГ-34. , да вторые номера расчетов туда же, и патронов от пуза, правда, крыши вагонов не совсем плоские, а такие – закругленные, но Родина сказала «Надо». Вот такой получился бронепоезд (скорее, огнепоезд) на скорую руку, на живую нитку и из чего было.

Ну где-то так, решил я, и Лечи лично, пинком чеченским, объяснил старшему машинисту, что пора ехать, Ивашин откатил свой танк назад, состав рванул вперед, гарнизон нашего импровизированного бронепоезда составил два взвода ЗАР и взвод онищуковцев, остальные (третий взвод ЗАР и танкисты) получили распоряжение отдыхать и следить за всеми пленными. За главного остался Ивашин.

– Наш паровоз, вперед лети, у фашистов остановка [53] Измененная цитата из советской песни. … – пою я, а паровоз набирает скорость, плохой из меня командир, опять в гущу ринулся (про сморканье вообще молчу). Ну, такой уж я плохой командир, все-таки сержантом был (не более, даже прапором не довелось), а сержанты привыкли всегда со своим микровойском быть. Уж не обессудьте, не люблю я житуху без движухи.

Ну и едем, едем в не очень далекие края, и близкие соседи, нам вовсе не друзья. Несем мы близким соседям ящик Пандоры или нет, вагон Пандоры, опять не то, целый эшелон Пандорро-ящиков. Так вот едем, все в предвкушении боя, после нескольких победоносных сражений (мини-сражений) наши бойцы перестали бояться «непобедимых» немцев и привыкли побеждать их. Вот такая вот хорошая привычка выработалась у нас, и все деловито готовятся к бою, а крепостники гитлеровцев не боятся и подавно, отбоялись свое.

Кто набивает патроны в запасные магазины или ленты, кто готовит мины, кто заряжает свое оружие и т. д., как говорил товарищ Сталин, на собрании избирателей в 1937 году, «у большевиков забот полон рот». По-моему, все напевают что-либо под нос, а я почему-то напеваю чингисхановское «Москау, Москау» (с какого бодуна эта антисоветчина прилипла – не знаю), нет, лучше давай «Катюшу» буду петь.

И со словами «Расцветали яблони и груши», заряжаю запасной магазин к ПаПаШе, пригодится, магазины лишними не бывают (я не о торговых точках).

Самого глазастого и опытного в корректировании огня – Полуэктова (да, того самого, который еще в ДОТе геройствовал, ну, Дениска-артиллерист) командование (то есть я) попросило (приказал) залезть на крышу пассажирского вагона. Для красоты на шее у Полуэктова висит бинокль (само собой, трофей), и по мере приближения Денис вглядывается в даль тем самым биноклем. И главное, смотрится он в форме гитлеровского фельдфебеля безукоризненно, истинный ариец, твою мать (конечно, Гитлера мать, не Полуэктова же). Он должен раньше нас разглядеть все цели и дать команды минометчиками и артиллеристам, кому куда стрелять, короче, он наши глаза и этакий ПУАО (пункт управления артиллерийским огнем). Такова, короче, его миссия, корректировщика огня, а паровоз тем временем подъезжает к станции, ветер дует справа. Облегчая миссию Полуэктову, ветер уносит дым паровоза налево от нашего троянского поезда. До станции километра два, и машинист (а может, Вахаев, посредством пинков) начинает тормозить состав, правда не экстренно, а, скажем, притормаживает понемногу.

Станция несется на нас, и, как говорят исторЕГи, гитлеровцы – прекрасные воины, но эти юбервоины [54] Юбер – то же, что и супер (сверх) по-немецки. В смысле, супервоины. не ждут нападения поездом, они понаставили постов на дорогах и зениток для отражения налета сверху, а насчет нападения с рельсов они не дотумкали. Вот мы и приходим нежданными-негаданными, поезд, притормаживая, приближается к станции, уже можно прекрасно различить вагоны, толпящиеся почем зря на станции. Еще немного, и сможем разглядеть лица фрицев, те спокойны, как и весь остальной террариум [55] То же, что и аквариум, но с землей вместо воды, обычно в нем держат пресмыкающихся (змей, например). , они ждут поезд с востока (правда, не совсем такой или совсем не такой?).

Дениска прикидывает и записывает свои прицелы, ориентиры и дистанции. Не дойдя метров двести до станции, в ста пятидесяти метрах от ближайшего вагона наш состав остановился. И Полуэктов (паровозом тоже рулит он, посредством Вахаева) уже готов, он передает координаты целей минометчикам и пушкарям, которые необходимо накрыть, желательно первыми залпами. Потом Денис, захвативший всю полноту власти в свои руки, командует машинисту (или Лечику) подойти еще на 50–100 метров вперед, и паровоз двигается вперед, опять «чук-чук». Ну вот и намеченная Полуэктовым точка, и как только эшелон останавливается (фашисты пока ничего понять не могут, ну, или просто не обращают внимания на состав), Денис кричит: