Андрей Мухлынин - Лучший фэнтезийный детектив

– И её уже забрали?

– Не думаю. Я уронила книжку за стойку… Может, она все ещё там.

Паршиво. Вряд ли эти стражи закона пропустят на место преступления незнакомого заспанного типа в подранной куртке.

– Я пойду, – тихо сказала Рита. – Меня подвезут…

– Угу.

– Как ты думаешь, за что его?

– Наверное, за лишние разговоры. Молчаливый бармен – живой бармен, – я наклонился к девушке и зловеще добавил: – К остальному персоналу это тоже относится.

Рита нахмурилась и ушла. Честно говоря, мне не хотелось её запугивать. Но ещё меньше хотелось оказаться каким-то боком причастным к убийству. А чтобы этого избежать, нужно было поторапливаться. Подождав, пока Рита свернёт за угол, я приступил к действиям. Нашарив в кармане тонкое серебряное кольцо, завалявшееся ещё со вчера (тогда я был больше занят предотвращением прогулки одержимого хомяка по городу, – в этом случае мне бы вообще не заплатили), я постарался привести мысли в порядок. Если хотите останавливать время, лучше быть сосредоточенным, – этот процесс относится к тем, которые сложно контролировать. Если, конечно, у вас нет соответствующих способностей. Даже среди способных магов ими обладает один на сотню, и еще меньше тех, кто может ими пользоваться без артефактов.

Всё что могло дать кольцо – от силы секунд десять. По моим подсчётам этого должно было хватить, чтобы успеть пробраться в «Дьяволов». Стараясь не торопиться пошёл в сторону бара, делая вид, будто собираюсь уходить, и, подобравшись достаточно близко, опустил поставленный в сознании барьер, высвобождая магию кольца.

Мир преобразился. Рыбно-кислый запах прелой листвы, какой стоит обычно по утрам после ночного дождя, исчез; дороги, тротуары и лужайки перед домами и крыши покрылись густым ковром из оранжевых листьев, неестественно крупных и ярких. Небо потеряло белесый оттенок, усиливающийся с холодами к концу осени, и снова стало лазурным, а промозглый ветер разом стих.

Добро пожаловать во Вневремя – остановленное мгновение.

Не тратя попусту отмеренные секунды, я бросился к дверям и влетел в бар, вынеся дверь плечом. Во Вневремени можно не заботиться о состоянии вещей – для всех это мгновение уже прошло и затерялось среди бесчисленного количества таких же, неотличимых друг от друга. Только ворон, устроившийся под потолком на лопасти покосившегося вентилятора, посмотрел на меня, наклонив голову, и недовольно каркнул.

– Подумаешь, – буркнул я, ступая по листьям, усеивающим пол даже в помещении. Не сводя с меня взгляда, ворон каркнул ещё раз. Как ни крути, эти птицы – единственные живые существа здесь. Пару раз, правда, я видел кошачьи силуэты, но сомневаюсь, чтобы кошки забредали сюда осознанно. А вот вороны во Вневремени чувствуют себя хозяевами.

С лёгким шелестом меня выбросило в реальность. Стараясь больше не шуметь и не касаться ничего лишний раз, я первым делом заглянул под один из столов. Сигил, который должен был предотвращать любую агрессию в радиусе пяти-шести метров, был «сломан». Проклятье! Я предусматривал такой вариант – что кто-нибудь может попытаться стереть или перечеркнуть его – и внес в рисунок ещё один уровень защиты. Попробуй кто-нибудь нарушить целостность печати, и весь бар погрузился бы в двухчасовой сон. Даже окончательно свихнувшийся маньяк с бензопилой наготове, случайно забредший в бар, задумался бы о мире во всём мире. Нет, сигил был деактивирован. Кем-то, кому знакомы тонкости работы с магическими печатями. Кроме того, о существовании этих сигилов знали немногие. Следовательно, тот, кто вырубил их и затем убил Тимура, бывал в баре раньше.

Интересно, кто это? Ему нужен был только Тимур? Зачем тогда нужно было, чтобы Рита позвонила мне? Или… они приходили за мной. Точно! Вот оно как. Так и знал, что однажды это случится.

Я вовремя заметил, что хихикаю.

Разговор на улице стих, кто-то приоткрыл дверь. Взяв себя в руки, я перемахнул через стойку и затаился, прикидывая шансы на обнаружение. Будет очень некстати, если кто-нибудь заглянет сюда. Я закрыл глаза и восстановил дыхание, одновременно шаря рукой вокруг себя. В пространстве между дном стойки и полом пальцы наткнулись на что-то вроде блокнота. Затаив дыхание, я прижал это мизинцем и потянул к себе. Вытащив, первым делом раскрыл записную книжку на странице с буквой «Т» – все было именно так, как сказала Рита. Но на обороте обнаружилось кое-что поинтереснее: крупным корявым почерком было выведено два слова: «Виктор, сохрани». Я мысленно пожал плечами и положил книжку во внутренний карман куртки.

Милиционер, открывший дверь, постоял на пороге несколько секунд, негромко ответил другому и загремел связкой ключей – наверное, собирался запереть бар. Я уже наметил себе выбраться после его ухода, но мой желудок возмущённо забурчал, очень некстати напомнив, что мы ещё ничего не ели.

Сделав глубокий вдох, я снова активировал кольцо, и выскочил из своего убежища. У меня оставалось не больше пяти секунд, думать было некогда. С разбегу высадив собой стекло в ближайшем окне и вылетев на улицу, я побежал что было сил, стараясь не обращать внимания на засевшее в руках стекло. Энергии в кольце хватило как раз до поворота, где меня и выкинуло из Вневремени.

Остановившись ненадолго, я повыдергивал из запястий наиболее крупные осколки и, воровато оглядываясь, побрёл домой, намереваясь в ближайшую неделю залечь на дно. Так у меня будет время, чтобы немного подготовиться. Рано или поздно убийцы объявятся, и тогда их будет ждать тёплый приём.

Я бы даже сказал жаркий.

А ведь именно так и влипают во всякие истории.

Но за мной уже следили. Это ни с чем не сравнимое ощущение чужого взгляда между лопатками, – не давящего, но вполне материального, побуждающего бежать, оторваться от преследователя. Или преследователей – это уж как получится.

Я ускорил шаг и свернул в ближайший переулок, показавшийся мне достаточно безлюдным. Дойдя до конца переулка, я снова повернул, притаился за припаркованным у забора джипом и стал считать до десяти. На «десять» я с грозным видом выскочил из-за машины, приготовившись к любым неожиданностям.

Но в переулке никого не было.

Здоровенный жёлудь пролетел мимо. Второй ударил в спину. Я развернулся, высматривая того, кто их бросает, и третий попал мне по лбу. Человечка на крыше это очень развеселило. Он был не выше ребёнка лет десяти, имел угловатое телосложение и чересчур большую голову. Жутковатая картина дополнялась кожей цвета хаки и огромными зрачками. Представьте, что Голлум приболел и даже немного умер. Потом превратился в зомби и восстал из мёртвых. Примерно так и выглядят доганьеры.

Не сводя с меня взгляда, доганьер сбросил вниз ещё три жёлудя. Итого шесть.