Олег Фомин - Убийца

– Глаз-алмаз – это про меня. Только у меня алмаз вообще все. Не разрушишь. А вот алмаз распилит почти все.

Дух развернулся ко мне спиной, лицо к скалам обломков.

– Как он выглядит? – спросил он.

Я все еще под впечатлением.

– Кто?

– Не тупи.

Я встрепенулся.

– Малыш, отправь ему картинку, – попросил Бориса.

Пара секунд – и визг, я вздрогнул, смыш на моем плече подпрыгнул и упал в карман плаща.

Осторожно запускаю туда кисть, но вылезать смыш не хочет, напуган. Я оставил его под тенью кармана, ладонь бережно гладит мохнатый комочек.

– Что такое, малыш?

Пробую подключиться к его мозгу, но Борис наглухо задраил ментальные люки, словно в бункере перед ядерным ударом.

– Он побывал у меня в разуме, – объяснил дух. – Мысли у меня как ледяная вода у берегов Антарктиды. Или как магма в аду, выбирай, что милее. Извини, маленький лорд, забыл поставить глушилку для гостей… О, да у нас тут сливра!

Я не понял.

– Чего?

– Сливра, – повторил принц чуть раздраженно. – Фиолетовая бронтера. Это она меня разбудила?

– Уж точно не мы с Борисом, – проворчал я в тон. – На такую глупость способен либо идиот, либо ребенок.

– Либо идиот, притащивший ребенка.

– Да, только идиот мог разбудить древнего балабола, который не затыкает рот, даже когда спаситель задыхается под завалами.

Принц усмехнулся.

Вновь распался на множество призрачных лоскутов, те разлетелись змейками, исчезли в щелях между камнями.

Придется ждать.

Я вышел из склепа, задницу приютил каменный бархан. Окидываю взором высь – узор из обрывков коридоров напоминает норки в муравейнике, если разрыть. Так в Руинах порой и говорят – «муравьиное небо»…

Борис успокоился, выбрался на ладони. Скармливаю ему солоноватый крекер.

– Прости, малыш. Виноват, вечно тебя эксплуатирую.

Я поднял голову на шум. По вздыбившейся над лесом обломков пылевой тучке я понял, что еще одна глыба стараниями принца рассыпалась. Я направился туда напрямик. Взбираюсь на скалы, спрыгиваю в каньоны…

И вот я у подножия бархана, его создатель парит над вершиной, покачивается вверх-вниз, поза властная.

– Тащишься как черепаха, беременная кирпичами. Раскапывай.

Смыш прислал в мозг картинку: фиолетовый бронтеренок под завалом, тот теперь рассыпчатый, зверек развернулся, пытается прорыть путь наружу.

Я кинулся на склон бархана, начал копать в месте предполагаемого выхода.

Принц кружит рядом беззаботно.

– Прирожденный кот. Отлично бы зарывал какашки.

– Неудивительно, что ты напугал смыша, – сказал я, копая. – Если у тебя мысли только о какашках, представляю, какой бурый ад он узрел.

Принц рассмеялся.

В каменном крошеве проклюнулись когтистые бронированные лапки. Смыш пискнул радостно, я отгреб с пути котенка еще пару горстей щебня. Кисти назад, пока в них не вцепились когти и зубы.

Клубок лиловых пластин выкатился к коленям, четыре лапы смешно расставились в поисках равновесия.

Детеныш прочихался, прокашлялся. Дышит…

Тяну руку погладить, но детеныш – клац! – свернулся в глухой шар.

Я вздохнул.

– Какой я страшный.

За спиной возник принц.

– Как раз, чтобы оттенять мою великолепную персону. У крутого парня должен быть некрасивый и неуклюжий спутник, который вечно путается под ногами и всех смешит…

Торчащая справа от нас глыба хрустнула, накренилась, а затем начала уверенно падать на нас.

Принц уменьшился вдвое, зато глаза стали как радиоактивные яблоки.

– Мама!

Шустрой рыбой юркнул мне за спину.

Не шевелюсь, вижу, что падающая глыба меня не заденет.

Волна осколков омыла плащ, дрожь передалась телу до самого черепа. Но я уделил каменюге только взгляд.

Принц выглянул из-за моей спины.

– Чуть в штаны не наделал…

– Штанов у тебя нет.

– У меня есть все, что пожелаю!

Принц вылетел вперед, вернулись его нормальные размеры, хвост превратился в эпатажные брюки, на голове шляпа. Призрак прошелся передо мной лунной походкой, клон Майкла Джексона, крутанулся в полный оборот, палец ткнул в меня, по залу эхом разлетелось фальцетом «Оу!».

Ладони принца уперлись в бока.

– Так что нефиг тут…

Он не договорил, его вниманием завладел-таки лиловый шар, тот по-прежнему лежит перед моими коленями.

– О, вот мой маленький будильник…

Принц летит к шарику, человеческий силуэт превращается в силуэт… бронтеры.

Призрачный зверь опустил четыре лапы на поле обломков, мягко подпружинил к шару, нежно порыкивает, как настоящая бронтера, морда тычет в шар.

Завороженный, поднимаюсь. Стараясь не шуметь, отступаю.

Шар, уловив знакомое рычание, разворачивается несмело, словно не верит. Слышу подобие мяуканья…

Несколько минут наблюдаю, как радостный малыш визжит, лапки пытаются обнять, мордочка хочет уткнуться то в морду матери, то в бок. Детеныш даже не понимает, что мать была другого цвета, но счастье неподдельное, лишь озадачен, что лапки и мордочка почему-то проходят сквозь тело мамы…

Дух лизнул котенка в щеку, и тот уснул, свернувшись в шар. Борис транслирует мне умиротворение зверька.

– Спасибо, – услышал я голос призрака. – Жаль твою маму.

Призрак нежно дыхнул на детеныша алмазной пылью.

Полетел ко мне, возвращается привычная форма безликого, но глазастого Вина Дизеля с хвостом вместо ног.

– Впечатляет, – признался я.

– Тебе можно позавидовать.

– В смысле?

Принц отмахнулся.

– Объяснять долго.

Я подобрал лиловый шар, тот излучает флюиды крепкого сна.

– Торопишься от меня избавиться?

Принц материализовал из руки веер, машет на лицо.

– Пока ты не надоел, покручусь рядом.

Я усмехнулся, шар с детенышем проглотила торба.

– Лестно. Тогда…

– Разыщу свое барахло.

Следующий час готовлю в склепе новый ужин, более скромный, походный, хотя жрать хочется сильнее. Минувшее приключение заставило за один раз осушить две пузатые фляжки с водой. А третью вылить в стирку, пропотевшие шмотки под плащом были тяжелые, как из свинца.

Принц шарил под обломками в поисках доспехов. Из самурайского имущества уцелела только катана. Прочее безнадежно погнуто глыбами. В склепе дух прихватил с полок две урночки. В одной изумрудна пыль, в другой – рубиновая.

– Молотые драгоценные камни – лучший для меня носитель. Можно принять любую форму, сжаться до размеров грецкого ореха, расползтись на сотни ленточек… И пылинки сверхтвердые, могу перетереть камни, даже металл. А потирая пылинки друг о друга, могу говорить.

Катана и две урночки парят в воздухе вокруг принца, как спутники вокруг планеты, он зарядил их своей энергией, те излучают такое же голубое сияние, как и алмазные зернышки.

– Держи.