Александр Михайловский - Операция «Слепой Туман»

Почему так все у меня сложилось? Не нахожу ответа. Умом понимаю, что не во внешности дело, а все ж кажется, что все-таки по большей части в ней. Иногда, оставшись наедине с собой, смотрю в зеркало. Я никогда себе не нравилась. Узкое лицо, тонкий нос, маленький рот – невыразительное лицо с бледной кожей и мелкими чертами. Собственно, обычное лицо, не уродливое, но только портили его опушенные уголки губ и грустные глаза. Даже когда я изредка позволяла себе посмеяться, глаза оставались грустными – не сиял в них тот блеск, та чертовщинка, что так нравится противоположному полу. Совершенно неудивительно, что видные и привлекательные мужчины никогда не обращали на меня внимания.

Сначала, по молодости, я наивно полагала, что можно что-то исправить. Я думала, что, возможно, привлеку достойного мужчину, если стану ярче. Цвет своих волос я всегда ненавидела, с самого детства – блеклый, тусклый, какой-то мышиный. Да и густотой шевелюры Бог меня не наградил. И я стала краситься в рыжий цвет. Хна, которую я использовала, укрепила мои волосы и добавила им густоты, кроме того, перемена имиджа действительно сделала меня немного привлекательнее для мужчин… Да только ничего путного из этого не вышло. На меня все равно обращали внимание не те, что надо. Так что к сорока двум годам я пришла к печальному результату, заимев за плечами два неудачных замужества с разводами. Мужья мои были полными ничтожествами. Вот только разглядела я это не сразу… Видно, такова моя карма – быть несчастной в личной жизни. Даже ребенка родить не получилось… Хотя по этому поводу я не особо страдаю. Матерью-одиночкой оставаться мне бы не хотелось… Куда бы я пристраивала свое чадо, уезжая в командировки вроде этой? Так что все, что у меня есть – это любимая работа и свобода. Я привыкла. Также привыкла раз в месяц красить волосы. Я уже и не вспоминаю о том отвратительном сером цвете, что раньше делал меня похожей на мышь. Теперь я похожа на лису… на унылую немолодую лису. Шутки по поводу соответствия волос и фамилии сношу спокойно. И также довольно спокойно реагирую на окрики своего начальника, который иногда бывает слишком уж эмоционален.

В такие моменты мне даже нравится украдкой наблюдать за ним – о, он становится похож на горячего латиноса – размахивает руками, ругается, и глаза его при этом горят сатанинским блеском; просто заглядение – не мужчина, а вулкан страстей. Его возбуждение каким-то образом передается и мне – и мое сердце начинает биться чаще. Вот такая странная эмпатия у меня к моему начальнику… Ну, шутки у него, когда он злится, конечно, идиотские, но я привыкла, и уже не краснею и не возмущаюсь в душе, как раньше. Чего не скажешь о Лейле… Ну мог бы быть чуть сдержаннее по отношению к ней, не делал бы таких похабных выпадов насчет койки и прочего… Она, бедняжка, аж зашаталась от ужаса, когда все это услышала. Бедное дитя совершенно не понимает мужского плоского юмора и все воспринимает всерьез. Она настоящая дикарка. Порой такое отчебучит – хоть стой, хоть падай. Ну вот кто мог подумать, что она полезет снимать эти дурацкие заглушки, которые и снимать-то положено в самый последний момент при подключении фидеров высокого напряжения для питания эффекторного поля… Вот и нарвалась.

Шеф в пылу гнева все ей высказал; правда, боюсь, она не учтет его «рекомендаций». Или мне действительно следует привести эту девицу в порядок? Представляю, как она будет сопротивляться… Насколько я понимаю странные убеждения Лейлы, неряшество для нее – оплот добродетели. Ну как можно иметь такую светлую, почти гениальную голову, и при этом быть настолько погрязшей в предрассудках? Даже нет – не в предрассудках. У ее, хм, соотечественников, весьма своеобразное представление о морали. Похоже, она свято уверена, что уход за собой – страшно развратное действие, учитывая, что девушка вращается в смешанном, но по преимуществу мужском, коллективе. И стоит ей стать попривлекательней, начать расчесываться, мыться и подкрашивать губы – как тут же мужчины наперебой начнут делать ей непристойные предложения, подкрепленные действиями эротического характера. И потому она старательно отпугивает потенциальных воздыхателей запахом пота и неопрятным внешним видом. И плевать ей на насмешки. Она их даже не замечает, или не понимает. Она вся погружена в свой внутренний мир, где властвует царица всех наук – ее любимая математика.

Вообще, глядя на Ягушу (вот честное слово, она даже не догадывается, что это за слово и почему ее так называют), хочется помочь ей стать свободной, освободить свое «Я». Хочется по-матерински поговорить с ней, наставить на путь истинный. Да вот только нелюдимка она, трудно ее разговорить, а уж дать наставления – об этом нечего и мечтать… А все же хочется верить, что настанет тот день, когда расцветет наша Лейла, преобразится, и откроет для себя мир, полный пленительных тайн и захватывающих приключений…

Впрочем, это меня уже на лирику потянуло. У самой-то не особо много в жизни было этих тайн и приключений. В основном – сидение в лаборатории, подсчеты, расчеты, отчеты, формулы, опыты, анализы… Все это, конечно, интересно, но не выходит за рамки обычной рутины и серой повседневности. Раньше, будучи помоложе, я все мечтала, что вот однажды произойдет со мной что-нибудь экстраординарное… и окажусь я волей судьбы на каком-нибудь таинственном острове или в другом загадочном месте… Вот тут-то и посыплются приключения! Как в песне поется: «Нам тайны нераскрытые раскрыть пора, лежат без пользы тайны, как в копилке…» Но сейчас, в сорок два (о ужас!) года я все реже и реже позволяю себе помечтать, каждый раз одергивая свою устремляющуюся вдаль фантазию: «Хватит дурью маяться, сиди уж спокойно, старая дура, твой поезд дааавно ушел…» И снова становлюсь я холодной стервой с поджатыми губами, снова бегу выполнять распоряжения начальства, снова предаюсь не греющим меня любовным утехам, и снова, как могу, пытаюсь заглушить эту пустоту и неудовлетворенность жизнью…

14 августа 2017 года. Вечер, Владивосток, борт БДК «Николай Вилков».

Доктор технических наук Алексей Тимохин, 45 лет.

Вечер, закат. Все умаялись, теперь на палубе корабля вырос индейский домик «вигвам», издали похожий на панели солнечных батарей. Да, так и было задумано – что, мол, испытывают эти русские? Конечно, новую модель солнечных батарей, и ничто другое….

Стоим с Василием Ивановичем и курим, глядя на солнце, заходящее в туманную дымку, висящую над Владивостоком.

– Аллочка, крикни там кому-нибудь – термос с кофе нам, вниз. Мы пошли делать контрольный запуск.

В выгородке, отделенной от остальной части трюма пластиковыми щитами, обстановка была донельзя аскетичной – стол, два стула и предельно навороченный сервер НР, шнур USB подключен к блоку сопряжения, откуда уже разбегаются десятки разноцветных жгутов…. Удалось выбить это чудо только под испытания, после них техника должна пополнить компьютерный парк отдела.