Юлия Маркова - Момент перелома

Потом его мысли перескочили на другое. «Если не Ники и его дети, то кто же? Проклятая гессенская кровь отравила прямую линию. Дед сейчас, наверное, в гробу переворачивается. Господи! Подскажи! Научи! Последний раз такое на Руси было поболее ста лет назад, когда Павла Петровича – того – отставка через апоплексический удар табакеркой. Неужели и с Ники так же придется? Нет, я так не смогу, ведь он же мой друг! Господи, только бы Ники понял, что так будет лучше всем, в том числе и его семье. Должен же он хотя бы испугаться того ужаса, что ждет их впереди… Если он любит своих детей, пусть у него хватит мужества отречься, уйти с дороги истории. Неважно куда – в монахи, в отшельники, в патриархи, как ходили слухи в той истории. Ники, молю тебя, будь благоразумен, уйди сам. Но прежде чем он уйдет, должен быть избран преемник, чтоб не случилось нового стояния на Сенатской. Да и Февраль в той истории, как я понял, случился в том числе и потому, что Николай корону бросил, а Михаил не подобрал. Но на Михаила надежд нет; я видел, как со вздохом посмотрел на него Иванов, прощаясь. Видно, не все подробности нашей жизни донесла до потомков история, а от этой вот встречи иллюзии рассеялись. А вот на Ольгу что каперанг Иванов, что лейтенант Мартынов смотрели вполне определенно. Я не удивлюсь, если они ее уже мысленно короновали. Да, девочка, это явно не те люди, что останавливаются на полпути… Сложится все удачно – быть тебе императрицей Ольгой Первой, и я их в этом поддержу обеими руками. Только вот муж тогда тебе другой нужен будет; от этого, Ольденбургского, наследника не дождешься, одни только интриги… А что касается Ксении, то упаси нас Господи от Ксении-императрицы. Да, она хорошая жена и добрая мать, но это сейчас, когда ни она, ни я ничего не решаем и вокруг нашей семьи не вьются интриганы и лизоблюды. Да я взялся бы тащить этот крест, но совершенно очевидно вижу, как подобно мясным мухам над раной зажужжат, завьются дворцовые подхалимы, за долю скромную продвигая чьи-то частные интересы. И мне не уберечь ее от тлетворного влияния дворцовой клики, которая вмиг развратит ее душу. И тогда наш брак будет разрушен безвозвратно. А наши дети, ведь все это коснется и их… Нет, делать Ксению императрицей – очень плохая идея… а вот ты, моя милая Ольга, от этой ноши не отвертишься. Но! Все это так нетрадиционно, так что тебе нужна такая лейб-кампания, с которой никто не рискнул бы спорить. И сковать ее надо во время этой войны из офицеров-фронтовиков. Фронтовик – чужое, суровое слово, которое я вычитал, в когда просматривал одну книгу о той войне, что наши гости из будущего называют Великой Отечественной. В нем символ братства, своего рода ложа – только не тайная, а открытая, потому что этим людям нечего скрывать, зато есть чем гордиться. Но никакая лейб-кампания не получится без Гвардии. А та – в славном городе Санкт-Петербурге, и на войну не собирается. А это плохо, совсем плохо. Надо будет написать Ники, чтоб послал хотя бы по одному батальону от полка – получится сводная гвардейская бригада. И в столице будет кому порядок поддерживать, и в Маньчжурии господа гвардейцы в боях побывают и хоть чему-нибудь научатся. Пусть все видят, что Гвардия у нас не только для парадов.

Приняв это решение, Великий Князь встал. Пусть Мишкину и не бывать императором, но хоть чем-то он должен быть полезен; а он, понимаешь, вместо дела какие-то «синема» смотрит.

В купе Великого Князя Михаила было тихо. Никаким «синема» сейчас тут и не пахло, Их Императорское Высочество читали… Обернувшись на звуке приоткрывшейся двери, Михаил приветливо махнул рукой:

– Заходи, Сандро! Посмотри, что я нашел…

Александр Михайлович подошел и заглянул Михаилу через плечо.

– Кто это, Мишкин?

– Деникин Антон Иванович, в будущем генерал-лейтенант, монархист (что редкость) и патриот. Сейчас простой капитан, добровольцем поехал на войну. Находится неподалеку, в Маньчжурии. Вот каперанг Иванов говорил о тех, кто себя в будущем чем-то запятнал… а я подумал – может, поискать тех людей, которые, наоборот, были бы полезны и нам, Романовым, и России вообще. Вот еще – будущий противник генерала Деникина по Гражданской войне, рядовой двадцать восьмого казачьего полка, Буденный Семен Михайлович, полк сейчас тоже здесь, в Маньчжурии. Как-никак, командовал целой конной армией – значит, есть какой-то талант. Или вот еще – Карбышев Дмитрий Михайлович, ныне поручик, а в будущем генерал-лейтенант инженерных войск – правда, Красной Армии. Человек железной преданности, попал в плен к немцам во время второй войны и отказался им помогать. За это его обливали водой на морозе, пока не превратили в ледяной столб. Если этот человек будет верен, то не предаст даже под страхом самой ужасной смерти, а ведь это сейчас такая редкость. Пока все, но я стараюсь…

«Ай да Мишкин, ай да молодец! – молча подумал Александр Михайлович. – А мне-то и в голову не пришло, что сегодняшние поручики и капитаны завтра станут генералами, и что приметить этих людей надо бы пораньше. А Мишкин взял и догадался; надо будет мне посмотреть по моей, по морской части, какие будущие гении ждут нас на эскадре в Артуре и от кого чего ждать. А теперь посмотрим, чего там так взволновало Ольгу…»

– Мишкин, а что это у тебя давеча так шумело? – стараясь не выдать Ольгу, издалека начал разговор Александр Михайлович. – Пальба, взрывы, грохот какой-то…

– Так я тебе помешал? – смутился Михаил, – извини. Знаешь, Сандро, я вдруг захотел посмотреть на ту войну – не прочитать про нее, а посмотреть… И вот теперь я могу сказать, что, наверное, кое-что понял, рекомендую «Горячий снег». Сандро, представь, что целый корпус погибает в упорнейшей обороне. Само сражение – как тысячекратно увеличенная Шипка. И никто даже не помышляет об отступлении, все сражаются насмерть – и нижние чины, и офицеры. Нет, Сандро, ОНИ правы – если мы, не сломав своей России, сумеем вызвать из нашего народа эту силищу и обуздать ее, как обуздал ее Сталин, то… я не знаю – наверное, Россия станет самой могущественной державой мира, а может даже, и единственной Державой. У меня просто нет слов, и кружится голова. Я думаю, что, наверное, после этой войны, наша армия должна будет измениться и очень сильно. Давай я еще немного подумаю, потом скажу тебе, или лучше сначала сам посмотрю на островах Элиота, что там за такая «морская пехота»… А сейчас позволь, я продолжу свои занятия…

– Да, Мишкин, конечно, – Александр Михайлович уже открывал дверь купе, когда вдруг решившийся Мишкин окликнул его.

– Сандро, я тут по примеру наших друзей из будущего решил быть с тобой предельно откровенным. Пожалуйста, только не надо пытаться посадить меня на место Ники – не мое это место, не мое. Я вам только все испорчу, все еще хуже будет. И поговори, пожалуйста, с маман, а то мне кажется, что это ее идея – видеть меня в короне. Я вам всем помогу чем могу, но только не на троне. Прости, если что…