Михаил Ланцов - Иван Московский. Первые шаги

– Так значит, Андрей… – глухо как-то произнес Великий князь.

– Да. По всему выходит, что люди Андрея Васильевича ответственны и за распространение слухов, и за приобретение яда, коим мамку мою потравили и меня пытались. Разные люди. Вряд ли они посмели бы действовать за спиной своего господина без его ведома в столь опасном деле.

– Ты их взял?

– Я не решился.

– Зато я решусь! – рявкнул Иван Васильевич.

– Отец!

– Что?!

– Не спеши!

– Почему?

– Зачем их брать? Ну признаются они под пытками. И что? Тебе и мне понятно, что это сделал он. А как мама твоя отнесется да иные братья?

Им-то слова слуг не указ. Ежели Андрей Васильевич заявит, что это не он, то ему и поверят. Как итог – переругаешься с ними. Чего доброго, распря начнется.

– Может, – чуть подумав, ответил отец.

– На склянке с ядом были обнаружены отпечатки пальцев [31] Методы идентификации личности по отпечатку описаны в трактате Киа Кунгйена около 650 года. В Европе же о них не знали до работ Джона Гершеля во второй половине XIX века. , – едва заметно улыбнувшись, произнес Ваня, отвечая на невысказанный вопрос Великого князя.

– Что?

– Узоры на пальцах посмотри. Если берешь какой предмет, то на нем остается отпечаток от пальца. У каждого человека они неповторимы. Купцы сказывали, что далеко на востоке за татарскими землями, в державе Мин, отпечатки применяются для подписи торгового ряда уже тысячу лет. Составляют две одинаковые грамоты и на обеих ставят отпечаток одного и того же пальца. Что исключает подделку. Ибо узор на пальце – у каждого свой.

– А на слово не верят? – удивился отец.

– Когда речь идет о больших деньгах – они считают, что верить на слово плохая примета. К убыткам или разорению, – ответил Ваня и мило улыбнулся.

– Вот уж поганый люд! – покачал головой отец и демонстративно перекрестился.

– В Святом Писании, – возразил Ваня, – сказано: « Кто скоро доверяет, тот легкомыслен, и согрешающий грешит против души своей» .

– И где же такое там сказано? – немало удивился отец. Он, как и большинство верующих людей, ограничивался обыденными формами социального ритуала, мало уделяя внимания собственно пространным текстам. Разве что жития какие почитает, а точнее, послушает, как ему читают. Но то дело иное. Считай – единственный жанр приключенческой литературы в то безрадостное время. Этакие сказки на ночь. Ваня же эти два года не только оружием овладевал да языками, но и Святое Писание штудировал.

– В Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова [32] Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова – в православии и католичестве ветхозаветная библейская книга. Отцы Церкви нередко пользовались выражениями премудрого сына Сирахова как подтверждением своих учительных мыслей. . Глава девятнадцатая, стих четвертый, – произнес Ваня. Это с Русью XV века он был незнаком. А о том, что в религиозном обществе можно оправдать любой бред правильной цитатой духовного лидера или очередного пророка, он был в курсе. Посему и налегал на Закон Божий. Да не на жития, а на более фундаментальные тексты. И выписывал себе цитаты с указанием мест. Этакий оперативный инструментарий. В конце концов, он вырос в стране, где до 80-х годов XX века даже научный спор по физике можно было выиграть цитатами из Ленина или Маркса. Не каждый, но примеров хватало. В эти же глухие времена без подобных костылей было попросту сложно работать на хоть сколь-либо значимом уровне.

– Надо же… – покачал головой Великий князь.

– Мысль эта показалась мне здравой. И после долгих попыток мне удалось снять отпечатки с бутылочки, в которой яд находился. Оказалось, что оставленный не специально отпечаток не так-то и просто снять, и не с каждой поверхности. Но стекло и металл для того подходят отлично. Так вот. Отпечатков на той склянке оказалось много. Она хоть и небольшая, но зело вытянутая, оттого места хватало. Грек тот совершенно точно его касался. Вот на нем и проверил – слуга мой купил у него склянку большую со святой водой из Иерусалима. Да проследил, за какие места тот лапал ее, чтобы ненароком не затереть. И все подтвердилось. Его отпечатки нашлись среди прочих. Тогда я велел слугам аккуратно взять кубок, коим дядя пользовался, и снял оттуда отпечатки. А чтобы исключить ошибку, я взял еще один, подаваемый ему другим человеком. И опять все подтвердилось…

– Это получается, – произнес отец, – что брат ту склянку с ядом в руках держал?

– Истинно так, – кивнул Ваня. – Его слуга ее купил. Другой его слуга слухи о виновности Полуектовых распространял. Осталось понять, как склянка попала к матушке.

– И как? Ты ведь разузнал?

– Нет. Этого выяснить не удалось. Может, сам дал, а может, через кого передал – не ясно, – ответил Ваня «на голубом глазу». Он смог опросами локализовать еще одного участника этого заговора, но пока не решался о том отцу говорить. Как тот поступит? Как отреагирует? Это было бы больно… ему больно…

– Значит, надо Андрейку брать да поспрашивать, – произнес Великий князь после долгой паузы. Он и так, и эдак обдумывал сказанные Ваней слова. Виновность брата теперь не представлялась ему сомнительной, хотя, признаться, он и раньше подозревал его. Гнал эту мысль, но она раз за разом стучалась в его голову. Теперь же…

– Надо, – кивнул Ваня. – Но не сейчас.

– Почему?!

– Ты хочешь сорвать поход на Казань? А ну как Борис и Юрий не одобрят твоего поступка? Нет, батя. Сейчас дядю брать нельзя.

– Выкладывай, – усмехнулся Иван Васильевич, поняв, что его сын выдумал какой-то хитроумный план…

Со снятием отпечатков Ваня, конечно, импровизировал. Ваня никогда этого не делал и лишь слышал теорию. Поэтому пришлось тренироваться, раз за разом мусоля стекляшки да железяки. И так до тех пор, пока не приноровился, опираясь на местный, крайне невысокий технологический уровень. Даже некую пародию на скотч сделал из тонкой шелковой ткани.

Второй, совершенно внезапной проблемой оказалось то, что за два года отпечатки с поверхности тупо испарились. Все. Но цепочка приобретения и доставки яда от грека до матушки им была выявлена. Поэтому, не испытывая ни малейших угрызений совести, он фальсифицировал отпечатки, взяв свежие. Благо в эти «благословенные времена» лапы мыть «человекообразных обезьян» еще не научили, так что мест, откуда можно было бы снять отпечатки дяди, во дворце хватало. Да не абы каких, а хороших и легко различимых. Понятное дело, что никаких норм дактилоскопии в эти времена не существовало.

Да и проверять за ним никто совершенно точно не стал бы. Но если вдруг кто-то решит оспорить его слова, снятые отпечатки должны быть легко сравнимы. Для неподготовленного человека это не так-то и легко, но вполне реально. Чай, не картотеки перебирать для сличения с тысячами отпечатков.