Александр Забусов - Лабиринт. Войти в ту же реку

– Заходим! – напрягая голосовые связки, приказал дядя Ваня…

Сколько себя помнил, родной дом был хлебосольным для всех. Застолье расположили в увитой виноградной лозой огромной беседке, рядом с летней кухней. Стол ломился от бабкиной стряпни, домашних овощей и фруктов. Дед, «приняв на грудь» граненую стопку самогона, другого спиртного он не употреблял, ладонью похлопал по плечу стоявшего у длинной лавки Михаила, мотнув головой, сказал на ухо:

– Идем, пошепчемся.

Расположившись на лавке у самой калитки внутри двора, своем любимом месте препровождения, хитро подмигнув, спросил:

– Ну, как добрался, Мишаня?

Вопрос деда «как он добрался» поставил в ступор, что заставило собеседника рассмеяться. Заливистый смех Константина Платоновича привлек бабушку Наташу, та практически сразу материализовалась рядом с мужем и внуком.

– Вы чего тут уединились от всех?

Дотянувшись, потрепала рукой волосы на голове Каретникова. Вообще, его дед с бабкой странная парочка. Михаил ни разу в жизни не слышал, чтоб дед повысил голос на свою жену, но у выхода из дома, на гвозде, нарушающем интерьер, висит нагайка, настоящая казачья плетка, и бабка прекрасно знает, что повешена она именно для нее. Мол, ежели жена провинится, то пощады так просто не будет. Вот так! Самое интересное, что такой выверт дедового отношения к супруге воспринимается домашними вполне адекватно. Привыкли. Даже не замечают.

– Иди к гостям, бабка, – осадил проявление нежности к внуку «домашний тиран». – Нам с внуком побалакать нужно.

Оставшись наедине, дед, раскрыв ладонь, продемонстрировал до боли знакомый кругляк ладанки.

– Узнаешь?

Чего изворачиваться? Кивнул головой.

– Моя.

Дед хмыкнул.

– Теперь уже нет. Второго раза не будет.

Глядя в глаза Михаилу, Константин Платонович пояснил:

– Я этот науз давно для тебя приготовил и подозреваю, что на шею тебе надел его именно после сегодняшнего дня.

Каретников протянул руку, хотел забрать привычную вещь и повесить ее себе на грудь. Дед покачал головой. Убрал медальон в карман.

– Нет. Теперь сей оберег в огонь брошу.

– Дед, а пояснее выражаться можно?

– Отчего ж? Скажу и яснее. С каких пор уж и не знаю, но в нашем роду по наследству, от деда к внуку, передается возможность прожить не одну жизнь, а сразу две. Первую ты живешь как Бог на душу положит, а вот вторая у тебя запасная. Чтоб ошибки пребывания на этом свете исправить мог. У меня эта жизнь – вторая. Вижу, что и у тебя она с чистого листа с сего числа начинается.

– А вдруг…

– Ха-ха! Да ты в зеркало на себя глянь! Это ведь папку с мамкой обмануть сможешь, а я как глаза твои увидал, сразу понял, издалека вернулся. Где тебя смертушка достала? Когда?

– В Сирии. Летом две тысячи семнадцатого.

– Долгонькую жизнь прожил! Я в августе сорок второго первый раз кости сложил.

– Ясно.

– Ну и какие мысли?

– Мысли? Никаких. В себя никак не приду.

– Знакомое чувство.

– Дед, ты ситуацию прояснить можешь?

– Постараюсь, если еще сам не понял…

Им двоим никто не мешал. Из-за дома слышались веселые возгласы подвыпившей родни, а из динамика магнитофона голос молодого Лещенко.

Разъезжаться по домам, несмотря на то что завтра понедельник, никто не собирался, у Каретниковых переночевать места всем хватит. Завтра по ранней поре все поднимутся и разъедутся кто куда, а сегодня можно не заморачиваться новой рабочей неделей.

– …Когда ты родился в нашей семье, твоему старшему брату Сашке было уже шесть лет. Твоим родителям по жизни и одного ребенка хватало. Но я-то знал, на свет божий должен появиться тот, кому «наследство» передать обязан буду.

– А Сашке?

– Нет. Тут без вариантов.

– Почему?

– Человек признак иметь при всем должен. В «рубашке» рожденный имеет право на исправление ошибок прошлой жизни. Это как у бабочки. Сначала «куколка-кокон» – одна жизнь. Из кокона выбралась, обсохла, крылья расправила и полетела – вторая. Так вот, когда ты родился и я понял, что все сходится, взял твой волос, каплю крови твоей со своей смешал, с пальца ноготок срезал, расплавил металл и по технологии, переданной моим дедом, отлил науз.

– Чего сделал?

– Ну, сотворил оберег-ладанку, медальон для тебя. Называй его как хочешь. Я тебя сей премудрости потом обучу. Вот! Ну, а дальше оставалось только ждать.

– Чего ждать?

– Надеть на шею науз я мог только после того, как ты между жизнью и смертью окажешься. Хотя бы сознание потерять должен был. Когда машина перевернулась, сознание терял?

– Было дело.

– Вот я после вашего возвращения из балки, судя по всему, и надел оберег на твою шею.

– Зачем такие сложности? Раньше этого сделать никак нельзя было?

– Раньше нет. Небось знаешь, что меня ведьмаком кличут?

– Ну, знаю. Дураки потому что.

– Существует два известных способа, которые могут переместить человека во времени. – Дед, осклабившись, под сумрачным отсветом фонаря посмотрел на внука, понимает ли то, о чем ведет рассказ. Воспринимает? Или относится ко всему, как к небылице. – Наиболее известный – это «кротовые норы» – небольшие туннели в пространстве, которые служат связующим звеном прошлого и настоящего. Но нора нестабильна, может закрыться быстрее, чем человек успеет переступить её порог. Второй способ – это посещение мест на Земле, которые обладают определённой энергетикой. Более того, иногда люди даже не знают, как попасть в прошлое, но оказываются там случайно, посетив энергетически сильное место Земли. «Место силы». Третий способ «принадлежит» нашему роду. В свой смертный час, если ты успеваешь раскрошить науз, в прошлом повешенный на тело после потери сознания, то и вернешься обратно именно в тот час, когда тело не имеет сознания. Короче, ты вернулся в себя. Понял теперь?..

На дворе уже ночь. Голоса из-за дома не такие уж и громкие. Детвору женщины отправили на боковую. Во дворе, скорее всего, отец зажег фонари. Сентябрьское южное небо расцветилось звездами и их «рогатым пастухом». Дед с внуком продолжали беседу…

– Понял. Только почему мы?

– Ха-ха! Ответ кроется в прошлом, но я его не знаю. У нас… Гм! Понимаешь, по воле случая разрыв семейных связей в прошлом произошел… Ну и многие знания, чего греха таить, и умения утерялись. Приходится на ощупь, словно по лабиринту блукать, свою родовую правду шукать. Авось чего нового о роде Каретниковых всплывет. Так что воспринимай случившееся как должное. Я вот, когда «вернулся», людей лечить стал. Чем ты займешься, решай сам.

– Ага! Других излечиваешь, а бабулю проморгал.