Владимир Тарасов - Природа и причины российских кризисов

Представьте доктора, который с улыбкой говорил бы своим новым пациентам что-то вроде: «если кто-то из моих пациентов сказал, что он выздоровел, значит, я его не долечил». Такому доктору не стоит лечить людей.

Но американский финансист явно не понимал своей ответственности как государственного чиновника перед народом, и воспринимал жизнь как некоторую игру. На это указывает и название его книги «Age of Turbulence: Adventures in a New World». Чувствуется этакая шаловливость, как будто подросток попал в мир взрослых, впервые сходил в стрип-бар, и увлеченно рассказывает приятелям о том, какие странности происходят там. Редактор или переводчик его книги на русский язык, скорее всего, это несоответствие действий Алана Гринспена его должности уловил. Поэтому, возможно, и не стал использовать буквальный перевод заголовка «Век турбулентности: приключения в новом мире», заменив его более солидным «Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы». Перевод, конечно, неточный, на мой взгляд, надо было оставить вариант самого автора, но зато он приводит в соответствие личность автора и его должность.

Как видим, обсуждая особенности русского мастера Левши, мы обнаружили причину изменения заголовка при переводе книги Алана Гринспена на русский язык. Все имеет свою причину и не происходит просто так, и если знать, что искать, эту причину можно найти.

Подведем итог изучению людей типа Левши. Мы обнаружили, что вовсе не все взрослые и вполне успешные люди настолько разумны, что понимают, чего от них требует общество, то есть какие функции они должны выполнять, занимая в обществе определенное место (должность или положение). Некоторые люди даже не знают, что им надо было бы зарабатывать деньги хотя бы для обеспечения своих детей, не говоря уж о том, чтобы вкладывать средства на рынке. То есть они явно не вписываются в модель Адама Смита, использованную им при открытии закона общественной пользы эгоизма. Не все люди ведут себя разумно по отношению к тем вещам, которые важны для обогащения народов.

Тут надо еще раз подчеркнуть, что в данном случае речь идет о разумности не как владении определенным знанием или быстроте мышления, а о понимании и знании писанных и неписанных законов социальной организации общества, то есть о некотором виде социальной адекватности, точнее, неадекватности.

Именно подобную разумность выделил Джон Локк в свой книге «Два трактата о государственном правлении». Он считал, что такое качество человека является основой его свободы: «свобода человека и свобода поступать по его собственной воле основываются на том, что он обладает разумом, который в состоянии научить его тому закону, по которому он должен собой управлять, и дать ему понять, в какой степени у него остается свобода его собственной воли».

Джон Локк полагал, что формирование социальной адекватности человека (в указанном смысле) происходит по мере взросления: «Сами государства обращают на это внимание и допускают, что существует время, когда люди должны начать поступать как свободные люди, и потому до этого срока не требуют от них ни присяги, ни клятвы на верность, ни какого-либо публичного признания или заявления о повиновении правительству своих стран».

Действительно, можно сказать, что Левша – это человек, который не повзрослел при достижении им возраста, когда он формально стал взрослым. Джон Локк полагал, что все люди, за исключением психически больных, становятся взрослыми при достижении ими некоторого возраста. Пример Левши в его разных современных воплощениях показывает, что есть люди, которые сохраняют элементы сознания подростка (в рассмотренном смысле) до глубокой старости, будучи при этом совершенно здоровыми психически.

Завершая описание данной особенности личности человека, стоит подчеркнуть, что она не является каким-то дефектом. Многие достойные люди были похожи на Левшу. Они не наносят вреда обществу, если не занимают положение, требующее выполнения функций, о которых они не имеют представления или которые считают бесполезными. То есть, лесковскому Левше не надо было поручать ремонтировать блоху или же надо было дать ему поручение, чтобы он сохранил ее прыгучесть, а затем уж давал волю своей фантазии. А Алану Гринспену с его взглядами на свободу финансистов не надо было возглавлять ФРС.

Подобный вариант использования людей типа Левши в бизнесе предлагал русский предприниматель Александр Васильевич Чичкин. Он считал, что таланты, которые, как правило, беспечны и из-за этого терпят крах в бизнесе, должны быть взяты под опеку людьми, умеющими вести бизнес. Мнение заслуживает внимания, и к нему мы вернемся чуть позже.

Итак, мы разобрались с тем, как обстоят дела с разумностью человека, проявляющейся в виде социальной адекватности. Остались еще два качества людей, по которым они могут не вписываться в модель Адама Смита. Они тоже, как и указанная разумность, уже исследованы. Об одном из этих качеств, а именно – об отношении к способам приобретения богатства и его использования написана книга, с которой знакомы, как я думаю, почти все образованные люди, особенно в России. Она называется «Преступление и наказание», автор – Федор Михайлович Достоевский.

Этот роман был опубликован в 1866 году, через 90 лет после выхода в свет книги о богатстве народов Адама Смита. Его научные идеи постепенно трансформировались в идеологию капитализма, которой противостояла идеология социализма.

Распространяющиеся в европейских и странах, в том числе и в России, новые экономические идеи Федор Михайлович не одобрил и доверил их критику в книге студенту Дмитрию Прокофьевичу Разумихину. В беседе с другим студентом – Родионом Романовичем Раскольниковым – Разумихин очень эмоционально высказался в адрес неназванных им авторов, отметив сразу два недостатка в их взглядах на общество.

Во-первых, как и Кеннет Рогофф в наши дни, Разумихин указал на увлеченность экономистов оторванными от жизни (от природы человека и истории развития общества) моделями: «Я тебе книжки ихние покажу: все у них потому, что „среда заела“, – и ничего больше! Любимая фраза! Отсюда прямо, что если общество устроить нормально, то разом и все преступления исчезнут, так как не для чего будет протестовать, и все в один миг станут праведными. Натура не берется в расчет, натура изгоняется, натуры не полагается! У них не человечество, развившись историческим, живым путем до конца, само собою обратится наконец в нормальное общество, а, напротив, социальная система, выйдя из какой-нибудь математической головы, тотчас же и устроит все человечество и в один миг сделает его праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути! Оттого-то они так инстинктивно и не любят историю: „безобразия одни в ней да глупости“ – и все одною только глупостью объясняется! Оттого так и не любят живого процесса жизни: не надо живой души»!