Пол Салливан - Кодекс состоятельных. Живи, как 1% населения в мире

Они не разбивали в пух и прах наши инвестиции – они были людьми с десятками миллионов долларов вплоть до Квика, чья семья продала Quick & Reilly за $1,6 миллиарда в 1997 году. Они разрывали нас на части за более пустяковые вещи: наши траты, страховку, представление о будущем как о настоящем, только с появлением в нем еще детей. Они нападали на нас за те ошибки, которые мы совершили, но я уверен, что и другие люди совершали точно такие же ошибки. Действительно ли мы сэкономили все, что смогли? Предавались ли мы той роскоши, за которую могли заплатить, но которую не могли себе действительно позволить? Распланировали ли мы, как мы будем обеспечивать себя, если что-то пойдет не так? Наши доходы были высоки, но как долго мы могли бы жить, если бы кто-то из нас или мы оба лишились работы или болезнь свалила бы нас с ног? Я слышал слово «риск» снова и снова. Их суждения о нашей жизни, которую мы строили заботливо и осмотрительно, пугали меня.

«Ваша цель не соответствует текущей реальности, – сказал Стив Л., трейдер. – Вы не находитесь на пути из пункта А в пункт Б. Я слишком толстый для своего роста, а вы слишком много тратите прямо сейчас».

Он думал, что наш план зарабатывать то же количество денег в будущем, что и сейчас – не больше, – не был реалистичным. Бизнес, в котором мы работали – журналистика и набор персонала, – менялся. И даже если бы наши доходы оставались прежними, мы понятия не имели бы, как много мы бы потратили на своих детей, особенно если бы мы планировали обеспечить для них образование в частной школе и сохранить достаточно денег, чтобы заплатить за колледж. Уолперт, отец двоих взрослых детей, присоединился к долгосрочным взглядам консультантов: «Вы живете достаточно комфортно, но вся эта ситуация с детьми подорвет вашу финансовую стабильность на следующие 20 лет, пока ваши дети не окончат колледж. С тем комфортом, который у вас есть сейчас, – это десять лет работы на пределе, если ваш доход и доход вашей жены не будут расти, – и все это только для того, чтобы соответствовать окружающей деятельности».

Галлахер был тверд в том, что нам следует продать нашу квартиру во Флориде, недопустимую роскошь. «Я не вижу причин для того, чтобы у вас был второй дом, – сказал он. – Вы не можете себе этого позволить». Мы купили ее во время особого изобилия, думая, что ее цена будет расти так же, как и цены на любую недвижимость. Теперь, когда у нас был ребенок, мы поняли, что бывали в ней не так уж часто, и могли бы использовать наши деньги где-то еще. Я добавил, что мы пытались продать ее на протяжении двух лет, снизив цену даже ниже той, которую мы за нее заплатили. Галлахер считал, что нам нужно понизить цену еще на 15 % до цены настолько низкой, что нам пришлось бы заплатить дополнительные $20 000 или $30 000 банку. «Чек! – кричал он. – Сколько для вас стоит с ней управляться? У меня есть дом на берегу, и я могу сказать, что он обошелся мне в сто тысяч долларов, но если я включу в него все траты, то это будет больше похоже на двести тысяч долларов». Он был прав, говоря о ценах. Включая ипотеку, плату за жилье и коммунальные услуги даже при условии неиспользования дома, мы несли расходы, которые экономисты называют «альтернативными издержками», а в Tiger 21 это назвали «факультативными издержками». Деньги на оплату квартирной ренты мы могли бы сэкономить, потратить на действительно важные вещи или просто отложить на черный день.

Некоторые моменты в течение обеда были полезны. У нас была страховка на случай смерти, но не было достаточного покрытия риска недееспособности, которое статистически более вероятно, чем то, что кто-то из нас умрет молодым. «Это покрытие риска недееспособности настолько же важно, как страхование жизни, – сказал Алан Мантел – адвокат в очках, как у Вуди Аллена, сколотивший состояние на недвижимости. – Вероятность того, что вы станете инвалидом, приблизительно в пять раз выше того, что вы умрете. Это очень дорогая страховка, но вам нужно заплатить за нее». Высказывание было к слову о рисках. Но все же мы забыли или недооценили кое-что еще. В конце концов, даже их лицемерия было недостаточно для того, чтобы я почувствовал себя лучше. Стивен, владелец недвижимости в трущобах, считал, что мы недостаточно много занимаемся филантропией, хотя сам отдавал всего два процента от своей выручки на благотворительность (свой бизнес он создал, эксплуатируя бедных людей, у которых не было выбора). В то время как мы бесплатно участвовали в обучении собак-поводырей для слепых и отправляли деньги этой организации каждый год. Стивен отдавал значительные средства в синагогу и колледж Лиги Плюща, изменивший его жизнь, и принял на работу по крайней мере одного из его выпускников. Это были те душеспасительные группы типа церкви или колледжа, куда обращались за искуплением грехов люди, идущие по головам. И все же даже его абсурдных советов не было достаточно для того, чтобы поднять настроение. Словом, мне казалось, что мы облажались.

В то же время Майкл Зонненфельд, основатель Tiger 21, перевел комментарии группы в более широкий контекст. Зонненфельд был высоким и крупным человеком с лысиной и аккуратной бородой. У него была страсть носить японские кимоно. «У меня складывается представление, что многие бедные люди считают, что для того, чтобы стать богатым, нужно заработать много денег, – сказал он. – Но взгляните на всех этих кинозвезд и спортсменов, которые заработали бесконечные кучи денег и при этом влачат нищенское существование. Они зарабатывают по $10–15 миллионов в год до 45 лет, а затем остаются без гроша». Зонненфельд, получивший несколько ученых степеней в Массачусетском технологическом институте, заработал кучу денег. Дважды. Сначала реконструировал большой финансовый центр в Нью-Джерси, а затем основал и продал коммерческий банк, и это не считая его способности найти двести в иных случаях смекалистых людей, которые станут платить ему по $30 000 в год только за то, чтобы они могли сидеть рядом и говорить о своих элитных проблемах. Он хотел, чтобы я понял разницу между богатством и состоятельностью. «Что мы видим – это деньги, которые они заработали, но решения, которые они принимали, скрыты от нас, – сказал он. – Именно решения позволяют им продолжать быть богатыми. Это, скорее, связано с долгосрочным планированием и учетом всех потенциальных проблем, которых мы боимся».

Его слова заставили меня на секунду остановиться. Несмотря на странности в их поведении, члены Tiger 21 были состоятельными людьми, то есть, по моему определению состоятельности, имели больше денег, чем нужно для того, чтобы сделать все, что им хотелось сделать. Это была не столько какая-то сумма денег, сколько психологическое ощущение: ты не беспокоишься о том, что у тебя кончатся деньги, потому что у тебя их больше, чем нужно, даже если их меньше, чем у того, кто беспокоится о том, что обанкротится. Состоятельность отличается от богатства. Богатство – это число, и, как мы увидели по Великой рецессии, такое, которое не означает, что вы в финансовой безопасности. Состоятельным мог быть успешный поверенный корпорации, состоятельной также могла быть учительница, живущая на пенсию и сбережения. Богатым был бы парень из моего города на красном родстере Mercedes SL500, живущий в заложенном доме площадью почти 800 квадратных метров, у которого был бы всего месяц на поиск работы, прежде чем он – или его вторая жена – столкнется с тем, как мало сбережений у него осталось. Я пришел к пониманию разницы между одним и другим как тонкой зеленой линии, похожей на график акции, растущей урывками на протяжении десятилетий. Над этой зеленой линией, независимо от того, каково движение графика, были состоятельные люди, от пенсионеров до миллиардеров. Они живут в состоянии финансового комфорта, независимо от баланса их денежных счетов. Ниже линии были люди – богатые или нет, – которые не обладали такой финансовой безопасностью настоящей состоятельности. У них могло быть много денег в банке, но их стиль жизни был настолько роскошным, что в лучшем случае их финансовое положение было нестабильным. Они могли дотянуться до этой линии кончиками пальцев. Они могли стремительно падать вниз, не зная о том, каким жестким будет приземление. И, конечно, они могли быть среди тех, кто смотрит на линию снизу вверх, надеясь однажды преодолеть ее.

Читать дальше