Владимир Первушин - Неделя начинается с субботы. Сказка для менеджеров младшего возраста

По последним данным наблюдается периодическое изменение высоты Утеса в ту или иную сторону. Причины этого явления пока неизвестны. Есть основание подозревать зависимость высоты утеса от уровня оптимизма Манагеров, прибывающих к его подножию. Среди Манагеров считается хорошим тоном бросить в этом месте запечатанную бутылку с каким-либо содержимым. Это, как полагают, позволяет несколько задобрить Акул капитализма и снизить риски плавания по инновационным морям.

Руководство ЦК ПКСС и ОбРеТУ Манагерия прилагают немалые усилия для того, чтобы государство Манагерия стало страной не только инновационной Мечты, но и инновационной действительности. Для достижения этой цели сначала пытались перенять зарубежный опыт. Вблизи города Новоград в деревне Осколково построили могучий Центр Инновационных Достижений (ЦенИДо), который должен был стать аналогом известной Силиконовой долины. В него вложили огромные деньги, наняли дорогостоящих «эффективных менеджеров». Результат был удивительным – отдача была мизерной, эффективные менеджеры успешно отчитывались о проделанной работе, а инноваций как не было, так и нет. Выделяемые финансы чудесным инновационным образом превращались в высокие зарплаты менеджеров или выделялись для поддержки компаний, совершенно случайно принадлежащих этим самым эффективным менеджерам. По этому поводу остряки даже сочинили песню, в которой были такие строки:

…Там люди с умными глазами,

Там жизнь чудес полна.

Там есть компьютеры с иголку

И на газу мопед.

Размер у нее как у поселка

И как у страны бюджет!

В общем, успешным этот проект назвать было нельзя, поэтому и было решено использовать и тот опыт создания инноваций, который существовал в параллельной реальности. Это когда в тайге создавались научные центры, во главе которых стояли не «эффективные менеджеры», а ученые с мировым именем, академики, получившие свои звания не за дутые достижения, а за реальный вклад в науку. Это было время романтики открытий, когда молодежь уезжала в тайгу, бросая блага цивилизации, не за длинным рублем, а за правом быть на острие науки.

Мыслеблок

Чернобородый Ляпунов, из семьи великих математиков и сам замечательный математик, вдохновенно воспевал создание Академгородка под Новосибирском. При Академгородке будет создана школа для одаренных ребят, будущих математиков, которых будем выискивать по всей Сибири. Под эгидой математики, высшей из наук, будем выращивать и поощрять другие науки, ибо математика – наука всех наук. Ляпунов приглашал и гуманитариев, обещал им местечко под крылом точных наук. Математикам полезен некоторый гуманитарный блеск для общего развития. Математики возьмут шефство над музыкой, над живописью. Соперничество возникало с физиками, которые считали себя главнее. После атомной бомбы они возбуждали почтение и надежды. Может быть, им под силу создать изобилие энергии, даровым электричеством преобразить окраины, облегчить жизнь, труд, решить все проблемы. Ждали, что последуют новые и новые головокружительные открытия физиков, а тут еще подоспела кибернетика, все зачитывались книгами Винера, фантастические картины будущего приблизились, казалось, вплотную – искусственный интеллект, роботы, обучающиеся автоматы…

Строился город физиков в Дубне, атомная станция в Обнинске, институты в сибирском Академгородке. На физическом факультете были неслыханные конкурсы поступающих. Шли кинокартины о физиках, со сцены слышалось «Эйнштейн», «протон», «кванты», «цепная реакция». Физики были героями дня. Парни в клетчатых рубашках, лохмато-расхристанные, небрежно швыряющие жаргонными словечками, увенчанные между тем премиями, наградами, высокими окладами, судили обо всем категорично и свысока. Гуманитарии перед ними робели. Стыдились своего невежества. Филология, история, лингвистика, искусствоведение, философия казались науками отжившими, второстепенными. Будущее принадлежало экспериментаторам и теоретикам. Они, посвященные, таинственные, связанные с какими-то «ящиками», обещали перемену нравов, покровительство опальным художникам. Общественное устройство, экономика, право – все будет подчинено оптимальным научным законам. Газетчики, лекторы доверчиво подхватывали их категорические пророчества. По всем городам и весям страны полыхал спор о физиках и лириках. Кто развлекался, подначивал, кто всерьез, до боли сердечной, доказывал, что искусство осталось лишь для развлечений, оно – пустая трата времени, если не дает информации. Лирики смущенно отступали, склоняя голову перед новой силой. За столом у Реформатских, Ляпуновых, у всех друзей только и слышно было, куда ехать, в какой научный центр, где будем строить науку, по каким новым правилам будем там жить, какие принципы положим.

Дивное было время! Биологию, ту тоже обещали перестроить, перевернуть, пере-пере… Молодые математики, физики, химики, засучив рукава, брались решить ветхозаветные проблемы биологии. Применить к этим козявкам, травкам электронику, она все измерит, все смоделирует. Приборы откроют двери для математиков. В конце-концов, вся ваша биология, биохимия, все это – физика и математика, это разные формы движения материи. Установим связи и познаем сущность самой жизни, а тогда станем управлять процессами в организмах, в природе на всех уровнях. Хватит вам сотни лет возиться у микроскопов, подсчитывать количество ножек у букашек. Они считали Зубра своим союзником, но он только посмеивался. Грохот физических барабанов не производил на него впечатления.

– В каждом приборе, аппарате я прежде всего ищу кнопку «стоп»!

Такое от него слушать было странно. И отмахнуться было нельзя. О биофизике кому судить как не ему – одному из ее создателей, основателей. Физиков обескураживало, что Нильс Бор, Гейзенберг, Шредингер – их кумиры – были для него коллегами, с которыми он работал, общался. Его пригласил сам Капица сделать доклад на ближайшем «капичнике» – знаменитом сборище лучших наших физиков. Выступать на «капичнике» считалось смертельным номером. Здешняя публика воспитана была на крови и мясе. Могли загрызть, растерзать, сжевать, выплюнув любые регалии. Соображали быстро, усекали что к чему и почем за несколько минут. Ничего этого он не боялся. Откуда он взялся, такой смельчак?

(Даниил Гранин. Зубр)

Как оказалось, в Манагерии выросла генерация «ученых», для которых крайне важно было получить сначала диплом ВУЗа, потом – диплом кандидата инновационных наук, а если повезет – то и доктора. Именно «получить», добыть любым способом – за деньги, через связи, а не заработать своим трудом. Такие «ученые» занимались тем, что выбивали финансирование на дутые исследования или же на работы, которые уже были когда-то выполнены. Стало модным гордиться не научными достижениями, а щеголять новой одеждой, дорогими автомобилями, отдыхом на престижных курортах. Те немногие, кто остался верен служению Большой Науке, выглядели неудачниками на фоне окружения.