Алексей Ярцев - Философия науки и техники. Проблемы начала XXI века

Горохов же оценивает и этот взгляд как весьма односторонний. Хорошо известно, что ни Максвелл, ни Герц не имели в виду технических приложений развитой ими электромагнитной теории. Герц ставил естественнонаучные эксперименты, подтвердившие теорию Максвелла, а не конструировал радиоприёмную или радиопередающую аппаратуру, изобретённую позже. Потребовались ещё значительные усилия многих учёных и инженеров, прежде чем подобная аппаратура приобрела современный вид. Верно, однако, что эта работа была связана с серьёзными систематическими научными (точнее, научно-техническими) исследованиями. Как например «в случае с радио (Маркони, 1895—1907) и с вентелем Флеминга (1904), которые были тесно связаны с работой Максвелла по электромагнетизму (1873). Другим примером является химия, где разработка периодической системы (Менделеев, 1871) и развитие основных теорий химических соединений (Кекуле, 1858—1866) подготовили фундамент для того, что должно было стать первой отраслью промышленности, „основанной на науке“» 17 17 Вайнгарт П., Отношение между наукой и техникой: социологическое объяснение//Философия техники в ФРГ, С. 154 .

В то же время технологические инновации вовсе не обязательно являются результатом движения, начинающегося с научного открытия. Эта теория находит свое подтверждение и в наше время. Например, результаты работы большого адро́нного коллайдера – ускорителя заряженных частиц на встречных пучках, предназначенного для разгона протонов и тяжёлых ионов (ионов свинца) и изучения продуктов их соударений, исключительно важны с научной точки зрения, так как дают возможность смоделировать процессы, происходящие в «чёрных дырах». Но с другой стороны эти результаты на данном этапе развития человечества не имеют практического применения в повседневной жизни.

Наиболее реалистической и исторически обоснованной точкой зрения (пятая точка зрения)является та, которая утверждает, что вплоть до конца XIX века регулярного применения научных знаний в технической практике не было, но это характерно для технических наук сегодня. «Принцип XVIII века, что наука больше обязана технике, чем наоборот, – пишет П. Вайнгарт, – был неприменим в XIX веке. Отношения между наукой и техникой, если они вообще существовали, были несистематическими…» 18 18 Вайнгарт П., Отношение между наукой и техникой: социологическое объяснение//Философия техники в ФРГ, С. 154 В течение XIX века отношения науки и техники частично переворачиваются в связи со «сциентификацией» техники. Этот переход к научной технике не был, однако, однонаправленной трансформацией техники наукой, – он был их взаимосвязанной модификацией. Другими словами, «сциентизация техники» сопровождалась «технизацией науки».

Техника и наука большую часть своей истории были мало связаны друг с другом. В античной культуре наука и техника рассматривались как принципиально различные виды деятельности. В античном мышлении существовало четкое различение эпистеме, на постижении которого основывается наука, и тэхнэ, практического знания, которое необходимо для дела и связано с ним. Тэхнэ не имело никакого теоретического фундамента, античная техника всегда была склонна к рутине, сноровке, навыку; технический опыт передавался от отца к сыну, от матери к дочери, от мастера к ученику. Древние греки проводили четкое различение теоретического знания и практического ремесла. И такое разделение продолжалось вплоть до XIX века. Люди могли делать и делали устройства, не понимая, почему они так работают. В то же время естествознание решало в основном свои собственные задачи, хотя часто отталкивалось от техники. Инженеры, провозглашая ориентацию на науку, в своей непосредственной практической деятельности руководствовались ею незначительно. После многих веков такой «автономии» наука и техника соединились в XVII веке, в начале научной революции. Однако лишь к XIX веку это единство приносит свои первые плоды, и только в XX веке наука становится главным источником новых видов техники и технологии.

Техника в свою очередь не только питается плодами науки, но и сама ставит перед ней новые задачи и вооружает ее средствами, которые в трудновообразимой степени расширяют границы нашего познания.

Очевидно, что целью индустриализации нашего общества является замена труда человека на труд машины. Информатизация общества ведёт к замене интеллекта человека на интеллект машины. Автоматизация, доведённая до абсолюта, предполагает полное отчуждение человека от выполнения рутинных интеллектуальных задач.

Собственно и сама система моделирования автоматизированного производства и автоматизированного решения сервисных задач должна обладать искусственным интеллектом. Внедрение такой системы должно оставить за человеком только творческие задачи, полностью автоматизировав рутинные операции по управлению современным производством.

Такая система должна обладать набором знаний и способностей, сопоставимым с качествами современного аналитика или ученого среднего уровня. В таком случае искусственный интеллект будет уже не системой управления данными как в ХХ веке, а системой управления знаниями, обеспечивающей представление и обработку формализованных моделей ситуаций сопоставимых с моделями, которые рисует сознание человека.

Все современные достижения техники являются результатом приложения, использования фундаментальных открытий науки. В сжатой форме сказанное можно сформулировать так: человеческий разум – это проявление высшего уровня, которого достигла материя в процессе эволюции нашего мира. Это мощнейшая из всех известных сил, так как она овладевает всеми прочими силами природы, вызывает к жизни такие из них – например, атомную и термоядерную энергию, – каких не знал мир нашей планеты.

Мощь этой силы хорошо охарактеризована в ставших крылатыми словах Эйнштейна: «Величайшая из загадок это то, что наш мир познаваем». Превращение этой загадки в действительность и осуществляется силой нашего разума, для которой мы не видим границ ее познавательных возможностей. Формой действия такой силы является наука. А техника служит орудием, инструментом, посредством которого эта сила используется для нужд человечества.

Рассмотренная выше классификация соотношения науки и техники является в определенной степени условной. Наряду с ней существуют и другие, так например

Г. Беме выделяет три фазы в развитии соотношения науки и техники в применении к Западной Европе. Первая фаза (1660—1750 гг.) начинается в эпоху расцвета абсолютизма. Это эпоха дифференциации сфер науки и техники и, вместе с тем, определенной ориентации науки на технику. Появляется техника научных инструментов, формируется технический принцип познания в виде механической картины мира. Вторая фаза начинается с промышленной революции и охватывает весь XX век. Развитие техники вызывает спрос на науку, что в свою очередь приводит к онаучиванию техники. Научные приборы и инструменты, методы исследования начинают проникать в технику. На третьей фазе взаимный обмен знаниями и практическим опытом между наукой и техникой становится систематическим и стратегически планируемым. Разработка техники осуществляется через построение научной теории. Этот процесс начался во второй половине XIX века и играет все большую роль в XX веке.